Верстах в пяти от деревни начинался камыш, в котором мы намеревались охотиться. Его желтые махалки расстилались перед нами, как золотое море; кое-где словно острова, торчало несколько деревьев. День был ясным, и горы резко обозначались на голубом небе. Мы разделились на две партии: князь, Т., три татарина и я остались на опушке; Гирей-хан с собаками и остальные охотники въехали в камыш. Не успели их черные папахи скрыться из глаз, как собаки подняли кабанов, раздались крики: «ги! ги! ма! ма! донгуз!»
Князь поскакал по направлению, откуда слышались крики; я — за ним. Камыш был так густ, что, я, с непривычки, с трудом поспевал за ним. Князь выстрелил, и я слышал, как зверь поворотил влево; но охотники, гнавшие кабана, перерезали ему дорогу. Через несколько минут раздались два выстрела, и, когда я подскакал, кабан лежал уже убитый. Собаки, при одобрительных криках охотников: «ма! ма!» с остервенением рвали щетину зверя.
— Кто убил? — спросил я.
Мне указали на Гирей-хана и на убитое животное: нуля попала ему между правым ухом и глазом.
— Его всегда так уруби. Другой место его не надо! — сказал мой вчерашний собеседник.
Я взглянул на Гирей-хана, прочищавшего свое ружье.
— Туда гайда: там донгуз есть, — сказал он мне, показывая рукой в ту сторону, где, на опушке, остался Т. с тремя охотниками.
Действительно, слышно было, как там гонят что-то, Я поскакал; вскоре за мной и Гирей-хан. Пока мы ехали камышом, он ровнялся со мной; но когда мы выбрались на опушку и я увидел четырех больших кабанов, которых, в чистом поле, гоняли охотники, я толкнул лошадь и далеко за собой оставил Гирей-хана на его кляче. Он, впрочем, лучше сделал, что отстал от меня: лишь только стал я присоединяться к охотникам, как кабаны, видя, что их догоняют, снова, повернули к камышу; но тут Гирей-хан пересек им дорогу, выстрелил, и один кабан покатился через голову, остальные бросились в камыш. Мы скакали их следом, — впереди Гирей-хан, за ним ровнялись я да Т., за нами остальные охотники. Кабаны, пробежав несколько времени, остановились. Гирей-хан, на скаку, уже успел зарядить ружье, выстрелил, и еще один кабан растянулся, раненный между глазом и ухом. Остальные, после выстрела, пошли шагом. Я догнал одного кабана и выстрелил ему в зад: зверь подкинул задом и пошел дальше. Поспешно вынул я другой пистолет; но один из охотников, очутившийся справа, предупредил меня: от его выстрела кабан упал, как мертвый, но очень скоро поднялся на ноги. Тут уже я выстрелил из пистолета: зверь сел на зад, но продолжал стоять на передних ногах. Товарищ мой, между тем, зарядил ружье и стал заезжать ему спереди… Вдруг кабан вскочил и бросился на охотника, так что он едва успел отворотить лошадь и выстрелил наудачу. Кабан опять пошел в ход, но наткнулся на Гирей-хана, который попал ему под переднюю лопатку; зверь был мертвый. Другой кабан, который пошел налево, был тоже застрелен.
