— Все это правда, совершенная правда! — со вздохом заметила королева.
— Знай, королева: если только эти люди захватят власть в свои руки, — тогда прощай наука, искусства, благородное воспитание! Прощай Италия, мать человечества! Погибайте в пламени, мудрые книги, разбивайтесь вдребезги, чудные статуи! Насилия и кровь затопят эту страну, и далекие потомки будут говорить: «Все это случилось в правление Амаласвинты, дочери Теодориха!»
— Никогда, никогда не будет этого. Но…
— Теперь ты видишь, что не можешь положиться на готов, если не захочешь допустить этих ужасов. Защитить себя от них можем только мы, римляне, к которым по духу принадлежишь и ты. Итак, когда эти варвары приступят к тебе со своими требованиями, позволь собраться вокруг тебя нам, тем самым людям, которые составляли заговор против тебя, этим римским патриотам. Позволь им защищать тебя и себя в то же время.
— Но Цетег, кто же поручится мне за их и за твою верность?
— Вот этот список, королева, и этот, — ответил префект, подавая ей два списка. — В первом ты видишь имена всех римских заговорщиков, видишь, — там несколько сот имен самых знатных римлян. А в другом — имена заговорщиков готов. Вот теперь я вполне в твоих руках. С этим списком ты можешь сегодня же уничтожить меня, можешь выдать в руки готов.
— Цетег, — ответила королева, просмотрев списки, — я никогда не забуду этого часа и твоей верности. — Глубоко тронутая, она протянула ему руку.
— Еще одно, королева, — продолжал префект. — Патриоты с этой минуты твои друзья, как и мои. Они знают, как ненавидят их готы, знают, что над головами их висит меч. Они боятся. Позволь убедить их в твоем покровительстве: поставь свое имя в начале этого списка, как доказательство твоей милости к ним.
И он протянул ей золотой карандаш. С минуту королева медлила, затем быстро взяла карандаш и написала свое имя.
— Вот, возьми. Пусть и они будут мне также верны, как и ты.
В эту минуту вошел Кассиодор.
— Королева, знатнейшие готы собрались и желают говорить с тобою, — сказал он.
— Сейчас иду, — ответила она. — Они сейчас узнают мою волю. А ты, Кассиодор, будь первым свидетелем твердого решения, которое я приняла этот ужасный час: префект Рима будет с этой минуты моим первым слугою, как самый преданный человек мне. Ему принадлежит самое почетное место как в моем доверии, так и у моего трона.
Она вышла из комнаты. Кассиодор последовал за нею, с удивлением глядя на нее. Префект же медленно поднял список высоко над головою и прошептал:
