Действительно, пленного держать было негде, кормить тоже нечем, но и отпускать глупо, потому что он снова возьмется воевать, подумал Костя. Свои же заставят. Вот она, жестокость войны. Турок ему был даже чем-то симпатичен. Но зачем он приперся сюда воевать? Разве это его война? Дома надо сидеть. Дома! Влезли в свару славян, а вот это уже вопрос вопросов. Ну и попался, ну и сам виноват.
— Дайте мне! — раздался пьяный голос Игоря Божко. — Я уже их столько побил, что одним больше, одним меньше… Ну пожалуйста! Я вас очень прошу… Ради бога, дайте мне этого толстожопого… Ну дайте, сволочи! Гады!!! — Он сучил ногами и бил ими в железобетонные стены подвала, но освободиться не мог.
В этот момент они и поперли. Решили, видно, отбить своего. Все, кто был в подвале, вымелись наружу. Костя разрезал веревки на руках Божко и выскочил тоже. Игорю Божко алкоголь был противопоказан. Если он выпивал больше двух стаканов водки, то спасайся: Божко был непредсказуем, как зимний ветер, нес какую-то околесицу о Боге и всемирной справедливости. Это у него действовал постафганский и постюгославский синдром, потому что Божко был вечным наемником, в хорошем смысле этого слова. А еще он считал себя язычником и пророком. Мужики его на всякий случай проверяли — предсказывал он точно ноль в ноль, но переубедить его в чем-либо было невозможно. Заклинило у парня мозги на мистике. А во всем остальном он был нормальным человеком — тихим, скромным и даже очень покладистым.
Турки снова понадеялись на свои «хаммеры»[2] с крупнокалиберными пулеметами и безоткатными орудиями и на два «бредли» со скорострельными пушками. Первым же залпом снесли остатки третьего и второго этажей двух крайних пятиэтажек. Окрестности площади затянуло пылью и дымом. Горело то, что в прошлый раз не выгорело. Накануне предусмотрительный Марков велел перенести пулеметы ДШК[3] по обе стороны за мост и в недостроенное здание высотки, они отсекли пехоту, а с «хаммером» и «бредли», которые по неосторожности подобрались ближе всех, разделались с помощью «корнетов». Хотя жаль было тратить такое оружие. «Корнеты», как и другое современное оружие, сбрасывались на парашютах, и были наперечет. РПГ[4] же местного разлива имелись в большом количестве, но стрелять из них по «хаммеру» было небезопасно. Обычно гранатометчика после выстрела демаскировал белый пороховой дым, да и дальность у него была небольшая. А «корнетом», образно говоря, можно было бить аж за двадцать километров, никто тебя не достанет. «Хаммер» вспыхнул, как стог сена. В нем с треском принялись рваться снаряды. Из экипажа никто не выскочил. «Бум-бум-бум!!!» — басовито и размеренно били ДШК, для которых «хаммеры» или «бредли» были самой желанной добычей. Тонкая броня не выдерживала крупнокалиберный патрон. «Та-та-та-та… Та-та-та-та… Та-та-та-та…» — вторили ПКМ
