После этого инцидент можно было считать исчерпанным, потому что со стороны черного джипа больше не стреляли. Впрочем, Косте было не до этого. К джипу сбегались какие-то люди, и надо было побыстрее уносить ноги.
Бардак в этой стране имел и очевидный плюс — ездить можно было даже без номеров. Сколько Сашка ни сопротивлялся, а Костя еще три недели назад заставил его снять московские номера и замазать белой краской огромные буквы на стенках салона: «Телевидение Рен-тиви», потому что каждый уважающий себя «наци», а тем более узколобый этномутант считал своим долгом выстрелить по машине с такой рекламой. Не любили «наци» телевидение. Тем более российское. А этномутантам было все равно кого убивать. На то они и этномутанты. Это означает, что ожесточение достигло предела, думал Костя, крутя баранку и ожидая новых выстрелов. Но было тихо, только ветер, врывающийся в машину, свистел в дырках от пуль и осколков.
На свой страх и риск Костя проскочил через дворы, и минуты через три они беспрепятственно проскользнули мимо университета и вереницы троллейбусов в сторону парка, и только на Щорса он заметил что-то неладное и остановился. Игорь был ранен. Не тяжело, но крови было много. Пуля прошла слева от шеи и зацепила мышцы.
— Зашивать будешь? — спросил Игорь таким голосом, словно ему, наоборот, что-то собирались отрезать.
— Можно скобы наложить, — встряла Завета.
— Там у тебя сущая ерунда, — сказал Костя таким тоном, словно штопал людей всю жизнь. На самом деле его опыт ограничивался операцией на любимой собаке и двухнедельными курсами по скорой помощи, которые он прошел перед самым отъездом на Украину.
— Учти, я плохо вид крови переношу. Меня и в Афгане выворачивало наизнанку. — Игорь стал белым словно простыня.
— Как ты еще стрелял?! — удивился Костя, доставая аптечку.
Для таких случаев у них с Сашкой все было под рукой: антисептик, обезболивающее, иглы, пинцеты и антибиотики. Не было только воды. Костя сказал Сашке:
— Ковбой, выйди из машины и смотри в оба, я сейчас. Рожок не забудь поменять.
— Ах да! — хлопнул себя по лбу Сашка и схватился за автомат.
Игорь Божко стал совсем зеленым и дышал, как стайер после дистанции.
— Отвернись! Отвернись! Не смотри на кровь! — Завета дала ему понюхать нашатыря.
Костя помнил, что где-то здесь был небольшой гастроном, в котором они с Сашкой однажды брали неплохой коньяк, и, уже выскакивая из машины, ощутил на себе жаркий взгляд Заветы. Ерунда, так не бывает, подумал он мимоходом, рядом с ней такой джигит, и тут же забыл о ее глазах, потому что где-то в районе городского парка ударил крупнокалиберный пулемет: «Ту-ту-ту… ту-ту-ту…», и только потом стал слышен натужный звук натовского транспортника С-5А. Он полз, едва не цепляя брюхом за телевизионные вышки, крался почти над терриконами, отстреливая тепловые ракеты-ловушки и заходя на посадку. Два дня назад один такой сбили российской «иглой». Но эти «иглы» были большим дефицитом. У повстанцев их почти не было. Вдруг протяжно и жутко, сразу в двух или трех местах, завыли сирены, и в сторону С-5А потянулись пулеметные трассеры, но, так и не долетев, растаяли в голубом небе. А сирены все выли и выли, призывая к обороне.
