- Стоп! - поднял руку Профессор. - Давай разбираться: есть вина индивидуальная, а есть коллективная. Для того чтобы их разграничить, нужно определить[?]
Тут речь его была прервана: с решительным стуком отворилась высокая дверь, и в палату, будто подталкиваемая сквозняком, влетела та самая дежурная, читавшая в коридоре за стойкой какой-то свой кондуит; правая её рука была вооружена поднятым вверх шприцем.
- Оразкулов, ждёшь особого приглашения? - огласила она палату басистым голосом. - Всех уже в процедурной укололи, а ты здесь лясы точишь.
Узбек вздохнул, пробормотав: "Опять виноват!", лёг на кровать лицом вниз, спустив фланелевые штаны. И пока длилась инъекция, оправдывался, бубня в подушку.
- Тёть-Варь, сегодня воскресенье, да?! Ну я и расслабился. Может, отпустите меня к другу съездить? Вы же самая справедливая женщина на свете. Здесь недалеко - метро "Преображенская", я к отбою вернусь.
- К другу не отпущу, - сварливо возразила медсестра и вдруг отрывисто захохотала. - Только к подруге! Да и то, если расписку напишешь, что вернёшься. Писать-то умеешь?
- Обижаете, тёть-Варь, я строительный техникум кончил, дома бригадиром был.
- Ладно тебе обижаться. Пиши давай.
Профессор, отодвинув ноутбук, достал чистый лист и ручку. Пока Узбек писал, медсестра склонилась над четвёртой кроватью; там, прикрывшись одеялом, лежал под торчащей рядом капельницей ещё один здешний постоялец - худой, длинноволосый, с редкой чёрной бородкой. Студент. Его бледное лицо с остановившимся взглядом, словно бы обращённым внутрь себя, показалось мне знакомым. Где-то я его видел, но - где?.. Владелец же ноутбука прохаживался по палате от дверей к широкому окну, за которым сиял нежарким солнцем сентябрьский день, золотились клёны у массивной, ажурно-каменной ограды, сновали за ней автомобили и прохожие. Подмигнув мне, Профессор негромко сказал, улыбаясь: "Такая вот у нас здесь психотерапия".
Но не суждено было ему, видимо, скучавшему по студенческой аудитории, продолжить полемику. Оразкулов дописывал последнюю строчку, когда запел-запиликал мобильник в оттянутом пижамном кармане Профессора. Присев к своему столику, он заговорил приглушённым голосом, пододвинув к себе ноутбук[?] О каких-то текстах, полученных по Интернету[?] О схемах и оглавлении[?] "Не переживайте вы так, - убеждал, - защита, в общем-то, рутинное дело[?] Да вы подъезжайте ко мне, поговорим, здесь сегодня день посещений[?]"
Вадим, выходя из палаты, сказал про него: "Он отсюда ещё и защитой диссертаций ухитряется руководить[?]" Во дворе больницы, под громадными каштанами, ронявшими на асфальт тронутые ржавчиной листья и колючие коричневые шарики, на садовых скамейках грелись в лучах сентябрьского солнца люди в пижамах. Сели мы на самую дальнюю скамью, у краснокирпичного корпуса с вывеской "Лаборатория", и Вадим сказал о главном своём ощущении: несмотря на то что больница в получасе езды от дома, у него такое чувство, будто уехал за тысячу вёрст. В другую жизнь.
