— Филофонисты говорят, что между цветом «пятака» (круглая этикетка, она же «яблоко») и качеством записи была прямая связь. Это правда?
— А что они имеют в виду?
— Например, московский завод МОЗГ (Московский опытный завод «Грамзапись») выпускал пластинки с черными и темно-синими «пятаками», и запись была на уровне западных стандартов. А Ташкентский завод грампластинок имени Ташмухамедова — сами понимаете... И там чаще всего наблюдались «поросячий» (розовый) и белый цвета «яблока».
— Доля истины в этом есть. Дело в том, что МОЗГ — это элитный, головной завод, куда просто поставляли аппаратуру высокого уровня (скажем, станки Ortofon). МОЗГ и Ленинградский действительно были лучшими производителями. К провинциальным заводам относились хуже. К тому же в Москве сложнее было печатать дополнительные тиражи, и их добивали на периферии. В глубинке производители, конечно, чувствовали себя князьками.
— Ваш тбилисский филиал отличался тем, что мог издать почти все, что угодно, весь западный рок, даже Kiss. А зайдя в центральный универмаг на проспекте Руставели, можно было увидеть в свободной продаже ABBA, Space, Демиса Руссоса и многое другое. Как это объяснить?
— Ну а что вы хотите? Начальство далеко. Советская Грузия — по сути, свободная экономическая зона. К тому же в Тбилиси была шикарная студия. Нам это рассказывала специалист по снабжению, которая регулярно туда наведывалась.
— Есть версия, что в Ташкенте и Тбилиси выпускали официальные пиратские допечатки к тиражам, не оговоренным в лицензионных договорах. Руководство об этом знало?
— Вероятно, знало. Это был советский теневой бизнес. Но до 1973 года, когда СССР частично подписал Женевскую конвенцию по авторским правам, не было даже зарубежных лицензий. Все тиражи, таким образом, можно назвать пиратскими, хотя советские законы при этом не нарушались.
— Понятно. Вы действовали по ситуации. В тех условиях это было единственно возможным решением?
— Да. С правовой точки зрения мы, наверное, виноваты. Но ведь вот какое дело. Правовое поле — оно не может существовать кусками или вкраплениями. Оно либо есть, либо, как в ситуации с авторским правом в СССР, его нет. Я понимаю аргументы критиков, но «Мелодия» не могла быть другой внутри государства с такой экзотической правовой базой. Выбор был не между законом и его нарушением. Вопрос стоял иначе: либо работать в таких условиях, либо нет. Мы предпочли работать.
— К 90-м ушло в историю понятие «монопольное право фирмы «Мелодия». Появились конкуренты в лице фирмы «Фили» и ей подобных. Это осложнило вам жизнь?
