Ее копье било без промаха.
После нескольких кровавых минут лейтенант остался один. Загнанная в угол крыса. Прижавшись к скале спиной, он держал перед собой девочку, сунув кинжал к ее горлу. Я сразу ее узнал — девятилетняя внучка Пэрриса, нашего дворецкого, Мьюри часто бывала в замке, и совсем недавно наш отец в день рождения подарил ей бусы из янтаря. Она молча смотрела на нас, огонь факелов блестел в ее глазах полных слез. Ее необутые ножки беззащитно свисали из-под задравшегося платья.
— Не подходите! Я ее прирежу! — истерично вопил лейтенант.
— Отпусти мою дочь! — Кричала ее мать, вырываясь из рук Шварца… — Не трогай ее, мерзавец! Убийца!
Мы окружали гвардейца полукругом, и ему некуда было бежать. Наши люди мрачно молчали…
Сью бросила копье себе под ноги и шагнула вперед.
— Не подходи, сучка! Я ее точно зарежу!
— А потом? — Тихо спросила Сью и сделала еще шаг, протянула вперед руки, ладонями кверху.
— Ты можешь убивать только безоружных?
— Отпустите меня, и она останется живой! Ну, быстро!
Сью стояла от лейтенанта в одном шаге. — Возьми меня вместо нее, ведь она совсем ребенок, а тебе нужна женщина. Я права?
Он не долго думал, переложил кинжал в левую руку, которой прижимал к себе Мьюри, а правую протянул к Сью.
Сестра шагнула навстречу и, схватив его за обе руки, ударила коленом между ног. Девочка выпала из рук гвардейца. Мы с ревом бросились вперед. Сью сидела верхом на лейтенанте и бешено кромсала его лицо и шею его же кинжалом.
ГОЛОС ВЕРЕСКА
На лысом холме над озером на длинной поленнице лежали двадцать шесть тел — жители деревни и слуги лорда Холлилоха — люди дракона. Тело Стива положили рядом с Люси…
Под порывами ветра взлетали вверх края плащей. Вереск под ветром пел свою тоскливую песню. Он тщетно пытался погасить факел в моей руке.
Сью, стоявшая рядом со мной, кутаясь в плаще, сделала шаг вперед, глубоко вздохнула и запела:
Мой горец — парень удалой,
Широкоплеч, высок, силен;
Но не вернется он домой,
Он на изгнанье осужден.
Как мне его вернуть,
О, как его вернуть?
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть.
Все стоявшие вокруг погребального костра люди плакали. Предательская влага текла по моим щекам.
Я прощался с этими людьми, с отцом и прошлой жизнью.
Все уже никогда не вернешь назад, и моя жизнь не будет прежней…
Когда сестра закончила петь и вернулась ко мне, глотая слезы, я подошел к поленнице и поджог ее.
Пламя, раздуваемое ветром, поднималось все выше и выше, закрыв от наших взоров мертвые тела…
