— Но можно укрепиться на этом берегу! — зарычал король. С усилием он заставил себя приподняться на локтях.
— Нет! — ответил оруженосец. — Они не могут! Они разбиты! Их преследуют! О боги, зачем дожил я до этого дня!
Потом он вспомнил о своих обязанностях и вызвал охранников, которые, не трогаясь с места, глядели на бегство своих товарищей.
— Быстро приведите коня и помогите мне поднять в седло короля. Здесь больше нельзя оставаться.
Но они не успели выполнить приказ: волна отступления докатилась сюда. Копейщики, рыцари и лучники бежали между шатрами, спотыкались о натянутые веревки, а настигавшие их немедийские всадники рубили направо и налево. Угрюмые стражи королевского шатра погибли на своем посту один за другим, и кони победителей разнесли по полю их останки.
Но оруженосец опустил полы шатра, и во всеобщем хаосе никто не понял, что в шатре кто-то ость. Беглецы и преследователи устремились дальше в глубину долины, и когда оруженосец выглянул наконец наружу, он увидел нескольких воинов, явно едущих в сторону шатра.
— Подходит король Немедии с четырьмя спутниками и оруженосцем, — доложил он. — Идут принимать твою капитуляцию, мой благородный господин…
— Чтоб их черти взяли! — заскрежетал зубами Конан.
С огромными усилиями он сумел усесться, потом спустил ноги с кровати и неуверенно встал, пошатываясь, как пьяный. Оруженосец бросился поддержать его, но король оттолкнул мальчика.
— Ну-ка, подай! — и он указал на свой гигантский лук и колчан со стрелами.
— Но, ваше величество, — возразил удивленный оруженосец, — владыка должен сдаваться с достоинством человека королевской крови!
— В моих жилах нет королевской крови, — рявкнул Конан. — Я варвар и сын кузнеца!
С луком и стрелами он, качаясь, подошел к выходу. На нем были только короткие кожаные штаны и рубашка без рукавов, открывавшая мощную волосатую грудь и крепкие руки. И так прекрасен и грозен был в эту минуту король, так пылали его глаза под звериной гривой черных волос, что оруженосец отступил в страхе перед своим владыкой — его он боялся больше всей немедийской армии.
Неуверенно переступая широко расставленными ногами, Конан добрался до выхода, раздвинул шторы и встал под навесом. Король Немедии и его спутники уже спешились и вдруг встали как вкопанные, удивленно глядя на того, кто приготовился к отпору.
— Я здесь, шакалы! — зарычал киммериец. — Я, король! Смерть вам, собачье отродье!
Он натянул тетиву до уха, и стрела по самое оперение вонзилась в грудь рыцаря, стоявшего рядом с Тараском. Конан швырнул в короля Немедии луком.
