— А вы знаете, зачем он в православную церковь перейти хочет? — спросил я.
— Да, зна-а-ю… Девка тут есть одна… у Михаилы Медведева… показалась ему дюже, ну и того… хребтится ему…
— По-моему, не следовало бы препятствовать ему. Ведь все равно опять не поладите, хотя и в тюрьме он посидит.
Старик посмотрел на меня молча и пристально, и во взгляде его светилась уже печальная строгость. Он вздохнул, и этот вздох говорил: «И ты того же поля, молодой за молодого»…
— Непочетчик отцу-матери, вот что прискорбно, — проговорил старик сурово, не глядя на меня. — Не будет ему счастья на белом свете!.. Один он у меня остался сын, и я, стало быть, и его лишиться должен?
— Зачем же лишаться? Будете вместе жить.
— Вместе?! Это что же — из разных чашек-ложек есть? Не годится! Нет, милый мой Егорьевич, речь твоя — не туда она гнет. Я и сам голову ломал над этим — тоже ведь небось свово дитя жаль… Он давно уж проговаривает, что «пусти, мол»… Нет, не так… не подходит дело…
Он вздохнул и хлопнул себя по колену рукой.
— Правду тебе сказать, — заговорил он, понизив голос, — я бы и не препятствовал, да старуха у меня дюже строга на этот счет… Слышать не хочет!.. А я — я сам служил, я смешивался со всякими верами и на это гляжу слободно: везде люди и над ними один Бог, такой же, как и надо мной… И у нас есть семьи разных сектов, едят врозь и — ничего себе… живут!.. А вот моя старуха… не того…
— Можно, я думаю, уломать и старуху?
— Э!.. Уломать?..
Мой собеседник махнул рукой и ничего не сказал больше. Потом, после долгой паузы, привстал с места, поклонился и заговорил:
— Так сделай милость, напиши просьбицу-то… Пускай он покланяется нам со старухой при стариках, прощенья попросит… Поучить надо…
Пришлось-таки удовлетворить его желание.
5 октября
Сегодня утром Никитич, подавая самовар, поразил меня целым рядом сенсационных новостей.
— Ну, яр-монка! — воскликнул он с несвойственным ему оживлением.
— А что? — спросил я.
— Перебесился народ!..
И видя, что я смотрю на него вопросительно, ожидая разъяснений, он начал неторопливо и с явным удовольствием:
— Первое дело: наш сосед Антоныч жену убил…
— До смерти?
— Хочь не до смерти, а половина головы без волос осталась… Второе: Климка, наш читатель (Никитич абонентов библиотеки называет читателями), вчера удивлял тоже… потеха!.. Напился пьяней грязи и к попу пришел. «Желаю, — говорит, — перемазаться в вашу веру». Народу за ним ихняго, — по старой вере, — страсть!.. Шумят, играют, свистят, ребятишки котятами в него шибают… Просто — смех один! пьяный… без шапки…
