— Разве вам никто из них не нравится?
— Ну их! Щиплются, проклятые, да как медведи: поймает — мять начнет…
Что хорошего! А Климка — так раз укусил меня за плечо… «Я, — говорит, — любя»… Хороша любовь: неделю целую плечо болело!
— А знают они, что вы со мной видитесь?
— Н-ну!.. Разве вы им сказали?
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Нет, — успокоил я ее.
— Тут бы было! Климка раз увидел, что я с Тимофеем поздно сидела, так он и то говорит: «Меня как громом вдарило! Целый день ходил как оглушенный!..» Если бы узнали, что я к вам прихожу, так и вовсе бы. Они ведь вас не знают, какой вы есть человек, а я знаю. К ним я не пошла бы так вот, как к вам, — поверить им нельзя…
— А мне можно?
— Вам можно.
Она обхватила руками мою шею и, близко заглядывая мне в глаза, заговорила шепотом:
— Вас по глазам видать, что не насмеетесь и не обидите… Я как взгляну вам в глаза, так все хочется смеяться!..
И она засмеялась, сверкая глазами… В ней точно сидит прехорошенький, задорный чертенок… Когда она принимается порывисто целовать мои глаза, приговаривая разные нежные названия, я погружаюсь в какой-то чудный туман; кровь вспыхивает, голова кружится, и мучительно-сладкая, блаженная боль схватывает мое сердце… Я забываю обо всем… И мне хочется этой ласки без конца, и хочется защитить ее от чего-то…
Вчера она мне сказала как-то особенно просто:
— За меня сваты приезжали. С Фролова хутора. Говорят, богато живут. Отец с матерью все уговаривают меня.
— Ну и что же?
— Ничего. Сказала: из станицы никуда не пойду. Они говорят: «Ну и за Климкой тебе не быть, за голышом». Я говорю: «И не желаю»…
— А Климка разве сватался? — спросил я с удивлением.
— О-о! Об Святой еще присылал сватов. Отказали.
— Он вам нравится?
— Нет. Только из всех ребят он лучше. Сила, как у быка: подхватит меня, как перышко! А когда на кулачках выйдет драться, так уж никогда не побежит, хоть сколько человек а него насядут… Я люблю таких. Простой совести. Песни как играет! С ним так бы и играла: легко, не устанешь… Только — бедный: гол как сокол! И по старой вере… Да он в нашу веру перешел бы, кабы меня отдали за него.
— Мне будет грустно, когда вы выйдете замуж, Катя, — сказал я.
Она недоверчиво улыбнулась и сказала:
— Неправда ваша!
— Ей-богу, правда! И теперь вот грустно, когда услышал о сватах.
— Вот если в станице замуж выйду, тогда будем видеться. Уж я мужа обману!
Она засмеялась и спрятала свое лицо у меня на груди.
— Небось вы подумали: «Вот, мол, какая!..» Да, я — нехорошая! Только вас люблю… право! А вы как хотите обо мне думайте…
