Вирье обратился къ министру Бретель: "Если даже мнѣ угрожаетъ Бастилія, скажите мнѣ, извѣстно ли вамъ, что дѣлается въ масонскихъ ложахъ, и приняты ли вами мѣры къ огражденію отъ возможной опасности?"
Но онъ напалъ на человѣка, для котораго было безразлично, что бы ни творилось. Бретель, несмотря на свою ненависть къ кардиналу, по легкомыслію далъ ему время сжечь свои бумаги и опять-таки по недальновидности далъ время сектантамъ интриговать и дѣйствовать.
— Будьте спокойны, — отвѣтилъ онъ:- въ Бастилію вы не попадете, а масоны не потревожатъ государства… [9].
Пока министръ такъ увѣренно успокоивалъ Вирье, кардиналъ, несмотря на протесты изъ Рима, былъ отнятъ у своихъ естественныхъ судей. Его процессъ разбирался въ парламентѣ, который былъ подкупленъ ненавистью и развратомъ [10]. Послѣдовало постыдное оправданіе кардинала.
Взгляните на этихъ вѣроломныхъ судей: это — инсургенты завтрашняго дня. Взгляните на этотъ народъ, который рукоплещетъ униженію королевскаго достоинства: завтра онъ будетъ рукоплескать казни короля.
А теперь взгляните на того, кто затѣялъ весь этотъ ужасный прологъ революціи.
Вотъ онъ у окна, въ улицѣ St.-Claude au Marais. Онъ точно въ рамѣ изъ свѣчей, съ рукой на сердцѣ, онъ улыбается толпѣ, которая радостно привѣтствуетъ его. Это — Каліостро. Онъ раздѣляетъ популярность кардинала. Когда ихъ везли изъ Бастиліи, народъ распрягалъ лошадей изъ экипажа!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Каліостро имѣлъ основаніе гордиться. Масонство одержало первую побѣду, и такую рѣшительную, что отнынѣ секта могла сбросить съ себя маску.
III.
Процессъ Ожерелья порядочно встряхнулъ такъ называемое "древо идей". Но никто еще не предполагалъ, чтобы упавшіе съ него плоды были отравленными. Самыя поразительныя событія не принимались ни за какое указаніе.
Въ то время при m-me де-Роганъ находилась одна совсѣмъ молоденькая женщина, рожденная Шабо, воспитанная ею и выданная замужъ за дворянина изъ якобинцевъ — виконта де-Валь. Для герцогини m-me де-Валь и m-me де-Вирье были какъ двѣ дочери. Онѣ любили другъ друга, какъ сестры, и въ отсутствіе мужей вели совершенно общую жизнь.
Однажды, когда Валь былъ въ отсутствіи въ St.-Mandé, пришло письмо на его имя. Письмо было странное по формѣ, все въ иностранныхъ маркахъ и въ какихъ-то удивительныхъ печатяхъ.
Точно предчувствуя что-то недоброе, m-me де-Вирье, по словамъ ея дочери, не могла оторвать глазъ отъ этого письма, воткнутаго за зеркало ея пріятельницы.
