В хорошем настроении он поднялся по лестнице, прошел по пустому коридору и хотел было открыть уже дверь в свой кабинет ключом — но она открылась сама. На пороге стоял один из его сотрудников, Егор Басманов, как припомнил Лунин с некоторым трудом. Изнутри доносились какие-то звуки, вызывавшие безотчетную тревогу — как будто шумное дыхание.
Увидев начальника, Басманов посторонился и впустил его в кабинет, не говоря ни слова. Чуть дальше рядом с ним стоял еще один подчиненный, Артем Полозов. А дальше, и как раз в директорском кресле, было что-то ужасное.
Лунин не любил литературные темы двойников и двойничества, и никогда не допустил бы в своих произведениях чего-то похожего. Но здесь срабатывала некая психологическая инерция: при нормальном развитии событий он вошел бы сейчас в эту комнату и сел бы как раз в это кресло. Но оно было занято.
В кресле сидел человек, которого Лунин никогда раньше не видел. Лицо его было искажено судорогой, по подбородку стекала кровь. Присмотревшись, Лунин увидел, что горло его надрезано. Человек, впившись руками в подлокотники, подергивался, будто хотел встать и не мог.
Лунин резко повернулся к своим сотрудникам, которые стояли неподвижно и с самым ошарашенным видом.
— Это убийство? — спросил он. — Что вы тут делаете?
— Мы только вошли, — сказал Басманов. — Хотели узнать насчет работы.
— Мы его не убивали, — добавил Полозов, поняв, что эта мысль напрашивалась. — Мы вошли несколько секунд назад и увидели вот это.
Лунин оглядел их напряженные лица, и понял, что это скорее всего было правдой. Решения принимать надо было быстро. Решив исходить из этой версии, тем более что ничего похожего на орудие убийства в руках у них не было, он командным тоном отдал приказание:
— Найдите кого-нибудь, кто может помочь, быстро. Он еще жив.
Они повернулись и ретировались, с такой скоростью, какой он не ожидал от своего отдела. Лунин остался в комнате один на один с человеком в кресле.
— Ш-ш… — прошипел тот. — Ш-ш…
Лунин принял было это за хрипение умирающего, но он явно хотел что-то сказать.
— Ш-ш… — раздалось снова. — Шм… Шмелев…
Глаза его остановились, и он покосился набок. Лунин подошел ближе. Дыхание человека остановилось, черты лица, искаженные судорогой, разгладились. При всей кошмарности этой картины от нее веяло каким-то покоем, может быть даже вечным. Похоже, еще одна история здесь окончилась, и сделать ничего было нельзя.
Дверь распахнулась, и вбежали два его помощника.
