Почувствовав неодолимый соблазн, Лунин все-таки не удержался и свернул к гостинице — не для того, конечно, чтобы туда заходить, а просто чтобы пройти мимо и разнообразить тем самым «эмоциональный фон». Ему казалось, что труп все еще лежит в номере, в том виде, в котором он там последний раз его видел. Струйка крови не была застывшей, а текла, продвигаясь все дальше по полу. Все-таки воображение работало, несмотря ни на что. Но описывать реально происходившие с ним события, даже приукрашивая их яркими картинками, было самым нелепым занятием, какое только можно придумать.
Выйдя к морскому побережью, Лунин вдохнул соленый воздух и почувствовал, что рядом с этим театром, безмерной ширью, которая открылась его взгляду, все, что происходило в городе, было более мелким, как будто мировые события происходили здесь — а там, в городской пустыне, мелькали только отблески и тени. Все это было очень поэтично, но он и так постоянно отрывался от реальности, подумал Лунин, и в очередной раз призвал себя к сдержанности. Хотя в этом городе этим увлекались, как видно, решительно все.
Разговор с Муратовым разбередил в Лунине философскую жилку. Вопрос о соотношении света и тьмы в этом мироздании давно волновал его. И если делать далеко ведущие выводы о психологии убийцы из этого было, может быть, и неправильным, сама по себе тема была интересной. Иногда он думал, что человеческое сознание вообще не способно отделить одно от другого, эта была та грань, которую оно не могло перейти. Но они были погружены в реальную жизнь, и различение тут как-то было делать надо.
Пройдя по взморью, он снова вышел к дюнам. Как бы в подтверждение его мыслей небо почти очистилось, только вдали, как заснеженный хребет, висела над берегом огромная серая туча. Небо над головой блестело вечерней лазурью, и несколько оставшихся там облаков, вытянувшихся длинной цепью, казались уже почти черными. Через несколько минут солнце окончательно погрузилось в волны, и стало совсем темно. Пора было возвращаться домой.
Гулять в темноте Лунин не любил — появлялось ощущение темной запертой комнаты, а не открытого пространства. Хорошие и глубокие медитации удавались только на больших просторах, может быть, поэтому он так любил этот город, с его холмами, речными отмелями, и главное, морем. Ежась от холода и приходя постепенно в себя от очередного погружения в бессознательное, он вернулся в свой домик.
Войдя туда, Лунин понял, что он уже совсем привык к нему. Находиться в каком-то другом месте больше не хотелось, тут было все «как дома». Спокойно и никуда не торопясь, он приготовил себе вкусный ужин, немного поколебался и взял из бара небольшую бутылочку коньяку. Его все время не оставляло ощущение, что настоящие хозяева этого дома вдруг явятся тут на пороге, и придется с ними объясняться по поводу незаконного вторжения, игры на чужом клавесине и съеденных продуктов. Но понемногу это ощущение ослабевало. Может быть, они просто сбежали от революции куда-то в Европу, подумал Лунин.
