— И все же? Я не верю, что тебе может прийти в голову неинтересная мысль.
— Теперь я понимаю, что это было скорее безумие… Хотя как безумие, конечно, интересно.
— У тебя никогда не бывало безумия без метода, — сказал Муратов. — Это было бы ниже твоего уровня. Я не верю.
— Метод, конечно, и здесь присутствует, — ответил, ухмыльнувшись, Лунин. — Как же без него. Я только не могу понять, что именно меня тут сбило с толку: безумность или методичность? Или все вместе?
— А конкретнее? И ты уверен, что ты в этом был так уж совершенно неправ? Может, тебя опять кто-то вводит в заблуждение.
— Мне пришла в голову нелепая мысль, — ответил Лунин, наливая ему чаю без спроса, — что Славик Шмелев вовсе не умер. Что он изобразил свою смерть в качестве такого… художественного акта. И заодно политического. И еще психологического.
— А зачем? — спросил Муратов, ничуть не удивившись такому ходу мысли. — С какой целью?
— Видишь ли, мне привиделось, что именно он совершал все эти убийства. И когда шуму вокруг этого стало слишком уж много, он сделал эту инсценировку, чтобы получше спрятаться. Может быть, были еще какие-то причины. Так или иначе, подозрительная таинственность вокруг его смерти вписывалась в это как нельзя лучше.
— Нет, Славик не может совершать убийства просто так, — ответил Муратов, видимо, безотчетно переходя на настоящее время. — Это попросту невозможно.
— Кто знает, какие тут могут быть соображения? — спросил Муратов. — Ты знаешь, все границы моральности в этом городе перейдены, и все ведут себя по-другому, чем мы привыкли. Так что удивляться не стоит ничему.
— И все-таки верится в это с трудом. И ты пришел сюда, чтобы проверить эту версию?
— Не совсем, — ответил Лунин. — Когда я запланировал этот визит, мне это еще не пришло в голову. Но когда пришло, показалось, что это все объясняет.
— И если он жив, то где он сейчас? — спросил Муратов.
— Кто может знать? — сказал Лунин. — Но я вижу, ты слишком всерьез воспринял эту версию. Славик мертв, к нашему великому сожалению. И убийства совершает кто-то другой.
— Откуда ты знаешь? Как это можно сказать достоверно?
— Ты что, в самом деле подозреваешь его в инсценировке собственной гибели? Ты же только что говорил…
— Нет, — ответил Муратов. — Но как «мысль» это интересно. Оживший мертвец, да еще наш добрый приятель, который по ночам бродит по городу и отправляет людей в царство мертвых. Такое пограничное умственное состояние, ты не находишь?
