— Так что, тут еще осталось для меня какое-то дело? — спросил он наконец.
— Нет, я уже все закончил. Дом осмотрен полностью.
— И как, нашлось что-нибудь интересное?
— Нет, ничего. Можно сказать, зря потраченное время.
— А как вообще дела с поиском убийцы?
— Твоя теория насчет заговора провалилась, — с легким смешком сказал Лунин. — Хотя красивая теория, ничего не скажешь. Мне в самом деле понравилось.
Юраев ничего не сказал на это и снова посмотрел в окно. Там была совсем уже непроглядная темень.
— Но тем не менее мне кажется, — в каком-то приливе вдохновения сказал Лунин, — что я почти нашел убийцу.
— И кто же это? — спросил Юраев с каким-то равнодушием, как будто этот вопрос его не особо волновал.
— Пока я ничего не буду говорить об этом, — ответил Лунин. — В любом случае убийца еще на свободе. Но факты складываются так, что никаких сомнений не остается.
— Хорошо бы его поймали поскорее, — сказал Юраев. — Все-таки это какие-то слишком жесткие убийства.
— Жесткие — не то слово, — с улыбкой сказал Лунин. — Тут уж, кажется, ко всему привыкли, но все же это выходит за какие-то рамки.
— А убийства все такие, — неожиданно сказал Юраев. — Когда смерть происходит на войне, мы оправдываем это какой-то высшей логикой. А по сути, это ведь совершенно то же самое.
— Не ожидал от тебя философствований, — все так же улыбаясь, сказал Лунин. — Но ведь общественное восприятие — это и есть высшее оправдание, ты так не считаешь? Если что-то все считают приемлемым или неприемлемым…
— А почему вы решили осмотреть дом именно Шмелева? — вдруг спросил Юраев.
— Слушай, давай на «ты». Все эти церемонии… Одно же дело делаем, сотрудничаем, можно сказать.
— Хорошо, — сдержанно ответил Юраев. — Просто у меня тоже по этому поводу были кое-какие мысли.
— Ну-ну, — сказал Лунин. — И какие же? Интересно послушать.
— Убийца явно как-то связан со Шмелевым… Это все время бросается в глаза. Шмелев начал расследование, об этом немного говорили в городе. И такое ощущение, что если бы не болезнь, он бы довел его до конца.
— А он действительно болел? — спросил Лунин, испытывая удовольствие при мысли, что его информированность — или обоснованные догадки — наконец-то превышают осведомленность других. — Это не было какой-то дипломатической болезнью?
— Все может быть… Но умер он своей смертью.
— Откуда ты знаешь?
— Что же тут не знать? — ответил Юраев. — Именно я забирал его тело.
— Как? — спросил Лунин, искренне пораженный этой новостью. — Я об этом ничего не знал.
