— О нет! — закричала она.
Данную операцию нельзя провести здесь, в диспансере, пояснил дантист, но можно в его частном зубоврачебном кабинете в Квинсе. Там же он изготовит протезы, и, поскольку она лечится в бесплатной клинике, он обещает взять с нас лишь половину обычной платы.
На том и порешили. На поезде мы добрались до нужного места, и потом я сидел рядом с ней, пока длилась вся процедура, и слушал, как при каждом удалении она мычит, трепеща от боли, и глядел, как дантист бросает один за другим ее жуткие старые зубы в маленькую фарфоровую чашечку. От этого зрелища у меня на ногах напрягались пальцы и покалывало за ушами, и в то же время я чувствовал какое-то странное удовлетворение. «Вот, — думал я, когда очередной окровавленный зуб падал в чашечку. — Вот… вот… вот, ты и сейчас скажешь, что это романтично? Может, теперь ты научишься наконец принимать жизнь такой, какая она есть?»
Всю дорогу домой она сидела, отвернувшись к окну и прижимая ко рту комок бумажной салфетки: нижняя часть ее лица глубоко запала, и мать не хотела, чтобы другие это видели. В тот день она выглядела полностью проигравшей. Ночью, когда боль усилилась, она металась в постели, стонала и умоляла меня дать ей выпить.
— По-моему, это не самая лучшая идея, — говорил ей я. — От алкоголя кровь разогреется, а когда начнется кровотечение, станет еще хуже.
— Позвони ему! — требовала она. — Позвони этому дантисту, как его там. Узнай номер в справочной Квинса. Мне все равно, который теперь час. Я умираю. Понимаешь или нет? Умираю.
И я сдался.
— Прошу прощения, доктор, что беспокою вас дома, — начал я, — но мне хотелось бы узнать, не повредит ли моей матери, если я дам ей чего-нибудь выпить?
— Все в порядке, — ответил он. — Годятся самые разные напитки — фруктовые соки, чай со льдом, любые виды содовой, колы и лимонада; все это отлично подойдет.
— Я имел в виду виски. Алкоголь.
— Нет. — И он тактично объяснил мне, почему алкоголь совершенно нежелателен.
В конце концов я все-таки дал ей чуть-чуть спиртного и, вконец изможденный, немного выпил сам, стоя у окна в театральной позе отчаяния. У меня было такое ощущение, что живым я от этого окна уже не отойду.
Получив новые зубы и привыкнув к ношению протезов, мать вроде даже помолодела лет на двадцать. Она часто улыбалась, хохотала и проводила много времени у зеркала. Однако она боялась, как бы другие не узнали, что зубы у нее фальшивые, и это причиняло ей беспокойство.
