Мы объяснили ему, что сопротивление бесполезно, да он, конечно, и сам это понимал. Мы крепко схватили его за обе руки и повели его домой, плотной толпой окружив его.
Он хотел рассказать нам, как сжигали чучело, но мы объяснили ему, что пленник не имеет права разговаривать со стражей, тем более, что ему было велено сидеть дома с простудой, а не бегать за чучелом.
Мы уже подходили к дому, и тут он сказал:
— Ну и ладно — не буду вам ничего рассказывать. Потом пожалеете. Такого чучела вы в жизни своей не видели!
— Сам ты чучело! — сказал Г. О. Так, конечно, нельзя, и Освальд тут же сделал ему замечание, как велит ему долг старшего брата. Но ведь Г. О. еще маленький и не все понимает, к тому же у него это действительно вышло смешно.
Альберт, который живет по соседству, обиделся и сказал:
— Вы все очень плохо воспитаны, и я пошел домой пить чай. Отпустите меня сейчас же!
Алиса сказала ему — вполне вежливо, — что он не может уйти домой пить чай, потому что он должен пойти с нами.
— Не пойду, — сказал Альберт. — Я хочу домой. Отпустите, отпустите. Я очень простужен. Из-за вас я заболею. — Он даже попытался кашлять, что было совсем глупо, потому что мы с ним уже виделись утром, и тогда он сказал нам, что его не пускают гулять из-за насморка. Поскольку раскашляться у него не получилось, он снова завел: — Отпустите! Мне уже и так плохо!
— Раньше надо было лечить свой насморк! — сказал ему Дикки. — А теперь ты пойдешь с нами.
— Не глупи! — посоветовал ему Ноэль. — Мы же с самого начала объяснили тебе, что сопротивление бесполезно. Нас пятеро, а ты один. Ты должен сдаться, и в этом нет никакого урона для твоей чести.
Тут Элайза как раз открыла дверь, и мы поняли, что лучше быстрее втащить Альберта в дом, не тратя время на препирательства. И вообще, разбойники не ведут длинных переговоров со своими пленниками.
Мы привели его в детскую, и Г. О. запрыгал вокруг него, приговаривая:
— Вот теперь ты настоящий пленник и узник!
Альберт, который живет по соседству, принялся плакать. Он всякий раз плачет — странно даже, что он не заплакал еще раньше. Алиса сбегала и принесла ему один из засахаренных фруктов, которые еще уцелели в папиной коробке, — это был большой орех. Я часто замечал, что засахаренные орехи и сливы сохраняются в такой коробочке до последнего: прежде всего исчезают абрикосы, потом фиги и груши, а потом вишни, правда, это если вам повезло и они вообще есть в коробочке.
Альберт съел орех и заткнулся. Мы разъяснили ему его положение, чтобы не было никакого недоразумения, и он не мог бы потом говорить, будто не знал, в чем дело.
