Дора пришивала пуговицы к выходному костюму Г. О. На свои денежки он купил складной нож и аккуратненько срезал все пуговицы со своего костюма. Если б вы только знали, сколько там было пуговиц, — Дора считала каждую, пока пришивала. Всего оказалось двадцать четыре, считая те маленькие на рукаве и те, которые на самом деле не расстегиваются.
Алиса тем временем учила Пинчера делать стойку, но он не такой дурак, чтобы слушаться, когда ему ничего не предлагают взамен, а все остальные тем временем пекли в камине картофель. На улице по-прежнему было жарко, но мы специально для этого развели огонь. Печеный картофель — отличная вещь, если срезать то, что обгорело, но Дора все равно сперва заставляет мыть картошку, а то обзовет грязнулей.
— Что же нам делать?! — спросил Дикки. — Ты всегда говоришь «Давайте что-нибудь сделаем!», а что сделаем — и сама не знаешь.
— Объявлением мы пока заняться не можем. Давайте попробуем кого-нибудь спасти, — предложил Освальд. Как вы помните, это была его собственная идея, но он никогда на ней не настаивал, поскольку он и сам знает, что нехорошо заставлять людей делать то, что нравится тебе, но не им.
— А Ноэль что предлагал? — спохватилась Алиса.
— Я издам книгу стихов и женюсь на принцессе, — мечтательно произнес Ноэль. Он развалился на диване, глядя в потолок и дрыгая ногами. — Только Принцессу я буду искать для меня одного. Но я познакомлю вас с ней, когда мы поженимся.
— А хватит ли у тебя стихов на книжку? — поинтересовался Дикки и хорошо сделал, потому что когда Ноэль показал нам свои запасы, то нашлось всего-навсего семь стихотворений, которые мы с грехом пополам могли разобрать. Там была «Гибель Малабара» и тот стишок, который он написал после того, как Элайза сводила нас на какую-то проповедь, где все плакали и папа сказал, что все дело в красноречии проповедника. Вот Ноэль и написал:
О красноречье, что ж ты такое?
Что ж ты такое, если мы плакали?
Все от души горько мы плакали.
Выйдя, мы красных глаз не прятали.
И папа сказал: «Это все от тебя».
Но как сам признался Алисе, первые полторы строчки он позаимствовал у одного мальчика в школе, который тоже собирается написать книжку, когда у него будет свободное время. Еще он показал нам «Балладу на смерть Черного Жука, который умер от яда»:
О жук, как горестно узреть,
Как ты лежишь на страждущей спине!
Жучок! Хоть словом мне ответь.
Ты ярче солнца был в окне,
Ты лучше снова будь живым.
Но вот Элайза говорит,
