— Зубы?! — вскрикивает мать.
— Меньше ешь сладкого, — наставляет отец. — То-то же, сладкоежка! Сейчас к зубному врачу пойдём. Или прошло?
Глазами Нурлан даёт понять, что проходит. Он выдерживает паузу, приличествующую обстоятельствам, отнимает ладони ото рта и сообщает:
— Отпустило.
Все трое, нарядные, выходят из дома.
Прохожих на улице нет, и Нурлан с надеждой вертит головой: не смотрит ли кто-нибудь на них из окна?
Нет, не смотрит.
Эта часть посёлка — молодёжная. Люди в ней старятся не скоро, по домам не сидят, и стариков-домоседов здесь нет, кроме Нурланова дедушки. Да и тот живёт на краю, на отшибе.
Как ты там, дедушка?..
Дом, где живёт Наталья Николаевна, такой же, как у многих жителей посёлка, из белого кирпича; сад-огород с карагачем, яблонями и картошкой; телевизионная антенна крестом. Только куда больше, чем у соседей, цветов в палисаднике, и от их запаха у Нурлана сильнее стучит сердце.
Издалека Нурлан видит Наталью Николаевну, и его поражают её запавшие глаза, омытые болью и налитые тихим счастливым светом.
Мать и Наталья Николаевна целуются. А отец с поклоном подаёт хозяйке серебряную ложечку.
— Ой, что вы, — говорит Наталья Николаевна слабым шёпотом. — Зачем?
— На зубок! — громогласно напоминает Нурлан и осекается, оттого что мать дёргает его за рукав.
— Человека разбудишь, — грозновато шепчет она.
Взглядом Нурлан следует за взглядами взрослых и видит посреди комнаты на кровати, огороженной деревянными перилами, ребёнка в пеленах — такого маленького, какого Нурлан ещё не видел ни разу в жизни.
Он и не предполагал, что дети бывают такие маленькие. У ребёнка закрыты ручки и ножки; он весь запеленут, но зато хорошо видно личико — розовое, с крепко-накрепко зажмуренными глазами, с крутым лобиком и редкими тёмными волосами.
В душе Нурлана пробуждается и крепнет чувство покровительства слабому. Он шевелит лопатками, дышит глубоко и слышит, как по всему телу переливается сила.
Затуманенными глазами Наталья Николаевна глядит на сына и на Нурлана, и в приливе нежности к младенцу Нурлан советует ей:
— Его надо назвать Ольмэз!
— Почему? — шёпотом спрашивает Наталья Николаевна.
— Потому что «Ольмэз» по-русски будет «Вечный человек».
— Вечный? — Наталья Николаевна нагибается и, обдав молочным дыханием, целует Нурлана в макушку.
— Назвали уже, — шепчет она.
— Как?.. — не без ревности спрашивает Нурлан.
— Иваном, — отвечает женщина и беззвучно смеётся, так что у неё на глазах выступают слёзы.
