«И каждый раз, когда Мама вспоминает этот сон, то говорит:
— Ты — это та, которая сняла с меня цепь…»
Теперь, выслушав рассказ о старце, царица воскликнула:
— Аня, это он! Эго его я видела во сне! Это Он!
После этого, якобы, если не принимать во внимание настоятельные рекомендации отца Феофана, и решилась императрица на приближение Распутина ко двору.
Остальное нам более — менее известно: в Царское Село привезла его великая княгиня Анастасия Николаевна. Она-таки добилась своего, о чем мечтала еще в Михайловском монастыре в Киеве.
Когда Распутин остановил кровь из носа у Маленького и после этого, положив свою руку на голову императрице, сказал: «Вот, твое дитя спасено!» — она уже знала, «что Он посланник Бога».
С этой минуты для нее не существовало на свете человека, которому она доверяла бы так, как ему.
В то же время она не хотела слепо верить Распутину. Она стремилась узнать о нем как можно больше, чтоб уразуметь для себя, с кем она имеет дело, что он за человек, откуда появился. Действительно ли он из простолюдинов, которые, как она считала, стоят ближе к Богу. Она дотошно наводила о нем справки и даже велела Вырубовой съездить к нему на родину и там хорошенько посмотреть. И та добросовестно выполнила ее повеление. И не один раз. На этот счет сохранилось подробное описание этих поездок. Весьма интересное.
«Ее Величество доверяла ему, но два раза она посылала меня с другими к нему на родину, чтобы посмотреть, как он живет у себя в селе Покровском. Конечно, нужно было бы выбрать кого‑нибудь опытнее и старше меня, более способного дать о нем критический отзыв. Поехала я со старой Э. Орловой, моей горничной, и еще двумя дамами. Мать меня очень неохотно отпускала. Из Тюмени до Покровского ехали 80 верст на тарантасе. Григорий Ефимович встретил нас и сам правил сильными лошадками, которые катили нас по пыльной дороге через необъятную ширь сибирских полей. Подъехали к деревянному домику в два этажа, как все дома в селах, и меня поразило, как зажиточно живут сибирские крестьяне.
Встретила нас его жена — симпатичная пожилая женщина, трое детей, две немолодые девушки — работницы и дедушка — рыбак. Все три ночи мы, гости, спали в довольно большой комнате наверху, на тюфяках, которые расстилали на полу. В углу было несколько больших икон, перед которыми теплились лампады. Внизу, в длинной темной комнате с большим столом и лавками по стенам, обедали; там была огромная икона Казанской Божьей Матери, которую они считали чудотворной. Вечером перед ней собиралась вся семья и «братья» (так называли четырех других мужиков — рыбаков), все вместе пели молитвы и каноны.
