Из того, что автору удалось прочитать по российской истории 1905–1916 годов, в особый ряд встают, кроме Государя, такие фигуры, как Столыпин, Коковцев, Витте, Пуришкевич и… Распутин. И теперь вот вынырнувший из тьмы еврейской золотой преисподней Арон Симанович, волею судьбы вовлеченный в эпицентр событий тех лет, оставивший нам довольно яркие и правдивые, несмотря на хвастливый налет, свидетельства о тех днях и о Распутине.
В этой обойме — Николай Второй, Столыпин, Коковцев, Витте, Распутин и мельтешащий между ними Симанович — и хотелось повнимательнее рассмотреть фигуру Распутина.
Что объединяет этих разных по характеру и социальному положению людей? Прежде всего — широта мышления. Государя — в силу своего верховенствующего положения, природного ума и заложенного в него особым воспитанием мировоззрения. Столыпина — в силу его высокого положения, выдающегося природного ума, ответственности русского государственного деятеля, мыслящего как истинный патриот своей Родины. Коковцева — в силу недюжинного природного ума, изумительной порядочности и честности, ответственности государственного деятеля, мудрости и приверженности великим начинаниям Столыпина.
И, наконец, Распутина — тоже в силу его мужицкого природного ума, большой жизненной школы, силы воли, характера и веры в свое необычное предназначение. Мыслящего, во многом, категориями патриота своей Родины.
Симановича — в силу тонкого прагматического коммерческого ума, преданности еврейской идее, пренебрежения средствами в достижении целей. Плюющего на судьбы земли, вскормившей его и его потомков, как и единоверцев.
Эти люди жили и мыслили широко, действовали активно. Часто в строго заданном направлении. Кроме, может быть, Распутина. Потому что он, как в разговоре, так и в делах, перескакивал с одного на другое. Тем не менее.
Государь, чтобы Россия была великой и сильной; Столыпин, чтобы государство было великим и сильным; Коковцев, чтобы государство было великим и сильным; Распутин (?..); Симанович всю свою энергию, всю свою дьявольскую хитрость, все средства направлял на ослабление России, на развал государства. В этом ему неосознанно, а скорее всего в силу зависимости от него содействовал Распутин.
Вообще‑то я вынес такое впечатление, что он все‑таки поддерживал Государя, укрепляя его дух. Даже тогда, когда был не согласен с его решением. Например, в объявлении войны Германии. Да и в еврейском вопросе. Сначала интуитивно, а затем и сознательно заботился о величии и благополучии державы. Хотя неосознанно вредил России. В этом смысле он был одновременно созидателем и разрушителем. Он это понимал, иногда даже бунтовал, как свидетельствует Симанович, но его быстро приводили в чувство напоминанием того, кому он обязан своим благополучием. В разных ипостасях видится этот мужлан, по — разному смотрится. Но ярче всего, мне кажется, в роли народного заступника. По крайней мере эту роль он играл пе менее самозабвенно, чем роль кутилы и сердцееда. Всегда, всюду, перед всеми он непременно ходатайствовал прежде всего за простых людей. Последнее время, по свидетельству современников, жалоб и прошений от народа ему поступало больше, чем царю и царице.
