Она манит меня рукой, улыбается, как ей, наверное, кажется, призывно. Мне хочется ударить ее по лицу. Но я устал и промок. Она закрывает за нами дверь.
— Промок весь, да?
Я киваю. Она улыбается, озабоченно смотрит на мою руку:
— Ты к врачу ходил?
— Да, — вру я. Не знаю зачем. Врут только тем, кого любят.
— А может, разденешься, я дам тебе полотенце.
Падаю в кресло, телевизор работает без звука. «Улицы Сан-Франциско» с Карлом Мадденом и молоденьким Майклом Дугласом, классика. Если не ошибаюсь, это серия с китайскими бандами.
Из-за обеденного стола она выдвигает стул, встает на него, чтобы достать чистые полотенца с верхней полки шкафа. Мне не хочется при ней раздеваться, но сидеть в насквозь промокшей одежде — глупо. Я скидываю ботинки и спускаю брюки. Здоровой рукой стягиваю футболку через голову. Она укутывает мне плечи полотенцем, большим светло-зеленым махровым полотенцем, пахнущим стиральным порошком. И идет в ванную. Беру у нее со стола сигарету, длинную «Look 100», по крайней мере сухую, София возвращается с халатом.
— Встань.
Осторожно надевает на меня халат. Маленький и розовый, на нагрудном кармане — Минни Маус, но давно прошли те времена, когда я привередничал. Садится на кровать, берет сигарету.
— Если мерзнешь, я сделаю какао, у меня есть кипятильник.
Не могу удержаться от смеха. Сидим, смотрим, как Майкл Дуглас едет по городу на большом американском автомобиле, не притормаживая, проезжает «лежачего полицейского», аж взлетает. Карл Малден что-то ему кричит.
София на кровати поджимает под себя ноги. Такая маленькая.
— Можно я включу звук?
Спрашивает очень тихо. Кидаю пульт на кровать, она увеличивает громкость. Майкл Дуглас выходит из машины, распахивает ногой дверь. Она убирает локон за ухо.
— Что ты так смотришь?
Я не отвечаю. Я как будто в первый раз ее вижу. Она смущенно опускает глаза. Вскакивает с постели.
— Я тебе кое-что хочу показать.
— Если это рисунки…
— Нет-нет.
С полки на стене она снимает папку. Перелистывает, вынимает бумажку, гордо мне протягивает. Письмо адресовано ей, оно из муниципалитета. Написано канцелярским языком, я слишком устал, я не в состоянии разобраться. Недоуменно развожу руками и откладываю бумагу.
— Мне разрешат увидеть Тобиаса.
Улыбка до ушей, редко мне приходится видеть ее такой довольной.
— Через две недели нам разрешат увидеться. Всего полчаса и при свидетелях. Но все равно. Я его увижу.
— Поздравляю, София.
— Разве не здорово?
— Конечно.
