Коснуться этой долгой социально-духовной борьбы тем более необходимо, что после тихого «демократического» завоевания России, разрушения ее экономики и подавления ее культуры нам, по всей вероятности, предстоит именно такой путь. И тут опыт предшествующего преодоления, старательно скрываемый, постоянно возвращающий нас к старому, уже, по сути не существующему противостоянию «белых» и «красных», очень важен.
Если что и поражает в нынешней, подзатянувшейся смуте, в которую снова пала Россия так это вроде бы беспричинность и неожиданность происшедшего. Впрочем, это совсем даже и не ново. Василий Розанов писал в «Апокалипсисе нашего времени»: «Русь слиняла в два дня. Самое большое, в три. Даже «Новое время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей».
Но как потом оказалась, вовсе и не «слиняла», а ушла в себя, перемогла беду, трудно преодолевая чуждое ей миропонимание и образ жизни. И перемогла ведь! Но как только перемогла, тут же был объявлен поход против того, что она уже изжила… Зачем? Да чтобы ни на минуту не оставлять ее в покое. И нынешнее мгновенное падение, «исчезновение» России тоже, будем надеяться, не исчезновение ее…
Вслушиваясь в эту новую, ничем не обусловленную революцию, обнаруживаешь странное, поразительное ее свойство среди ворохов мертвых слов, носящихся по улицам, истошно выкрикиваемых с эстрады, угрюмо молчащих на плакатах, листовках и прокламациях, не находишь слов живых. Это опять дурно пахнущие, «как в улье опустелом» пчелы, мертвые слова… Словно опять свершилось прорицание М. Цветаевой: «Нету лиц у них и нет имен, ― Песен нету…» Какая-то слепая, духовно обреченная сила снова взяла верх, подавляя человеческие души.
Собственно говоря, та трагедия русской армии начала века во многой мере и определила характер офицерского романса вплоть до сегодняшнего дня. Она, кажется, единственно и поддерживала его на протяжении долгого времени. Одной тоской об ушедших и якобы безоговорочно прекрасных временах не объяснишь того, почему о них пели и поют родившиеся уже в совсем другую эпоху, кто знает о тех временах лишь понаслышке. А может быть, все гораздо проще ― делалось все для того, чтобы офицерство не превратилось в профессиональную корпорацию со своим кодексом чести, товарищества, со своим достоинством, каковым оно и было в России. Умаление человеческой личности не могло не проникнуть и сюда. Не имея никакого иного нравственного и духовного обоснования профессиональной общности, своей в добром смысле идеологии, брали напрокат то, что уже было. Именно этим можно объяснить тот удивительный, феноменальный факт, почему столь стойкими в офицерской среде оказались «белогвардейские» песни и романсы. Не собственно песни той поры, их-то мы менее всего знаем, но тема белого офицерства уже в новых и новых песнях и романсах.
