Офицерский романс. Песни русского воинства | страница 37
Седая февральская мгла.
Встает за могилой могила,
Темнеет калмыцкая твердь,
И где-то правее — Корнилов,
В метелях идущий на смерть.
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою.
Тоску безысходного гона,
Тревогу в морозных ночах
Да блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.
Мы отдали все, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной — за Россию — поход.
«В ЭТУ НОЧЬ МЫ УШЛИ
ОТ ПОГОНИ…»
В эту ночь мы ушли от погони,
Расседлали своих лошадей;
Я лежал на шершавой попоне
Среди спящих, усталых людей.
И запомнил и помню доныне
Наш последний российский ночлег,
Эти звезды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег.
Стерегло нас последнее горе,
После снежных татарских полей, —
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.
«УХОДИЛИ МЫ ИЗ КРЫМА…»
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо —
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
«ЕЩЕ ТВОЙ МИР
И МУДР И ПРОСТ…»
Еще твой мир и мудр и прост,
Еще легко его дыханье;
Вечерних зорь, полнощных звезд
Еще незыблемо сиянье;
Еще сменяет ночь рассвет,
Полдневный свет еще ликует,
И слово краткое поэт
Тебя по-старому волнует.
А ты, как Божий мир, проста,
А ты ясна, как песни эти…
Ах, без любви, как без креста,
Нельзя прожить на этом свете.
«Я ЗНАЮ, НЕ БУДЕТ ИНАЧЕ…»
Я знаю, не будет иначе.
Всему свой черед и пора.
Не вскрикнет никто, не заплачет,
Когда постучусь у двора.
Чужая на выгоне хата,
Бурьян на упавшем плетне,
Да отблеск степного заката,
Застывший в убогом окне.
И скажет негромко и сухо,
Что здесь мне нельзя ночевать,
В лохмотьях босая старуха,
Меня не узнавшая мать.
«НАМ ВСЕМ ОДИН
ДОСТАЛСЯ ЖРЕБИЙ…»
Нам всем один достался жребий,
Нас озарял один закат —
Не мы ль теперь в насущном хлебе
Вкусили горечь всех утрат?
Неискупимые потери
Укором совести встают,
Когда, стучась в чужие двери,
Мы просим временный приют, —
Своих страданий пилигримы,
Скитальцы не своей вины.
Твои ль, Париж, закроют дымы
Лицо покинутой страны?
И бесконечный дух кочевий,
Неповторимые года,
Сгорят в твоем железном чреве
И навсегда, и без следа.
Николай Келин
«НАХМУРИЛОСЬ СИНЕЕ МОРЕ…»
Нахмурилось синее море,
Насупилась страшная высь.
С мятежными бурями споря,
Валы набегают на мыс.
Качают тяжелые волны
Книги, похожие на Офицерский романс. Песни русского воинства
