Она замолчала, и Ушаков видел, как то вспыхивает, то потухает огонек ее папиросы. После довольно долгой паузы он спросил:
- Так кто же тебе Леша, я так и не понял?
- Непонятливый вы какой. Леша есть Леша, он мой. Вот и все.
- Теперь все ясно,- насмешливо сказал Ушаков.- Только одна деталь муж он тебе или нет?
- Какой муж! Он же чудной! Все твердил мне, что не имеем мы права, когда война идет, и что нечего вдов плодить, ну и вообще...
- Что вообще?
- Вообще он меня за сестренку считает, ну и...- Она замолчала.
- Выходит, платоническая у вас любовь?
- Выходит, так,- грустно подтвердила она. Потом зевнула и пожелала доброй ночи.
Ушаков понял, что Женьке было необходимо рассказать ему все это, чтоб не подумал он - не какая-то она ППЖ, прошедшая огни и воды, а обыкновенная девчонка, любящая своего Лешу, с которым у нее к тому же платоническая любовь. Он улыбнулся.
Разбудил он ее в семь утра, а до этого согрел чайник, нарезал хлеб и сыр. Женька ела с аппетитом, но торопясь, а когда собралась уже идти, натянув свой ватник и нахлобучив ушанку, Ушаков сказал:
- Оставь, Женя, пистолетик, а то нарвешься на патруль - отнимут. Надеюсь, проститься зайдешь?
- Зайду, конечно.- Она вынула пистолет, кинжальчик, которые он положил в ящик письменного стола.- А вечером вы будете дома?
- Наверное. Думаю, что пока в резерве, разрешат жить на квартире.
- Тогда - привет, до вечера,- махнула Женька рукой.
Ушакову надо было явиться в управление резерва к десяти ноль-ноль, и после ухода Женьки он принялся за уборку комнаты. Пришлось оправить постель, где спала она - сама сделать не догадалась. Видать, не приучена была дома убирать за собой, Ушаков усмехнулся, подумав, какой подарочек достанется командиру взвода разведки Леше, если окончится для него война благополучно и женится он на этой пигалице.
Сам Ушаков почему-то не очень надеялся остаться живым, хотя непосредственно в боях и не участвовал. Но когда ползешь по проселкам на нагруженном снарядами ЗИСе, зная, что любая бомбежка грозит взрывом груза и не только при прямом попадании, когда уже все равно, но и от детонации, а этих бомбежек на его путях-дорогах было предостаточно, то поневоле приходилось как-то смиряться с мыслью о возможной гибели, иначе просто трудно было бы делать дело, для которого предназначен. Последнее его ранение было осколочное, от мины, когда разгружались около передовой и попали под обстрел. Водителя убило, он-то и принял на себя всю массу осколков разорвавшейся слева от машины мины и, по существу, спас жизнь сидевшему справа Ушакову.
