Заяц посмотрел в удалявшуюся от нас брезентовую спину корейца:
- А что он здесь делает… этот?
- Никто не знает, - пожал плечами Заяц, - но если ты попался ему – да еще с факелом – все, труба. Так он Леху в прошлом году…
- Так, может, лучше без факелов ходить? – я покосился на яркую огненную головешку в своей руке.
- А без факелов - крысы могут напасть. А так они огня боятся. И морлоки факелов стремаются
- Слушай, я слышал здесь кое-что…
- Ну! – насторожился Заяц.
- Будто шепот. Знаешь, как будто… - начал я, но тут же осекся от окрика Кима:
- Хорош болтать, салаги! Проходим опасный участок!
Мы нырнули за Кимом в какой-то темный лаз, прошли узкий тоннель, спустились по невидимой в темноте железной лестнице и оказались в длинном полузатопленном помещении. Уровень воды тяжело шевелился на уровне коленей, и я мысленно поблагодарил новых товарищей, прозорливо одолживших мне высокие резиновые спецсапоги.
В ноздри ударила резкая вонь.
- Дышите глубже, проезжаем Сочи, – повернул к нам голову Ким. – Клоака - это порок, который у города в крови. Кто хочет жить в городе, должен смириться с его смрадом.
- Друг Аркадий, не говори красиво, - пропыхтел Заяц, зажимая нос.
- Это не я. Это Гюго.
По трубе прошел порыв ветра. Сумрак набух невнятным гулом. Шум разрастался с каждой секундой, пока не превратился в железный грохот приближавшегося электропоезда.
Я быстро посмотрел на спутников. Они хранили спокойствие и сосредоточенно месили воду бахилами, двигаясь вперед. Невидимый поезд приближался.
Заяц оглянулся на меня.
- Не сикай, - сказал он, оценив мое состояние, - в трубах это обычное дело. То шаги впереди слышишь. То шум поезда. Это звуки-фантомы. Таких и в Реале под землей хватает…
- А как насчет этого? – я указал вперед. Заяц повернул голову.
Из темноты прямо по воде мчался громадный состав с горящими фарами. Будто бы разглядев своих жертв в темноте, поезд провыл долгим гудком и прибавил скорость.
Я открыл рот, чтобы хоть выругаться напоследок – и захлебнулся волной теплого резинового воздуха подземки. Лицо обдало упругим ветром, и не успел я даже зажмуриться, как вопящий и грохочущий поезд въехал в меня. Я увидел несущиеся пустые брюха вагонов, залитые неподвижным желтым светом, тускло блестящие поручни и темно-коричневую обивку сидений.
Поезд-призрак снова прокричал что-то и нырнул во тьму, которая медленно переварила красные сигнальные огоньки его последнего вагона.
