- Алло, Кастанеда! Привет, как сам? Слушай тут такое дело.. В общем, я из дома ушел… Ну да… У тебя вписаться реально? Правда?! Ура!
Лис поправил на плече рюкзак, отбросил со лба огненную прядь и стремительно вышел из дворика.
Он всегда ходил быстро.
**
В начале 20 века квартира, в которой позднее появился флэт Кастанеды, обязательно должна была расфасоваться на коммуналки. Но квартира выжила – может, потому, что пролетариат опасался примерзнуть к дорогому паркету зимой, отапливать хоромы буржуйками было глупо и затруднительно. А может, ее забрал большой комиссар для постельных баталий с любовницами, вооруженными помадой в винтовочных гильзах.
Квартира выжила, избежав превращения в коммунальную банку с пауками, битв за санузел и водружения чугунной ванны на общей кухне. Гнезда для люстр в ней все так же напоминали центры вселенных, благородная потолочная лепнина взирала свысока, стены уплывали ввысь торжественно, как музыка в готических храмах.
Многочисленные вписчики доброго Кастанеды переделали квартиру на свой лад. Стены Первой Комнаты густо покрывали любимые афоризмы жильцов — от Хоя до Хайяма. Встречались странные стихотворные зарисовки вроде: «Наш Ленин, мыслью пеликан, скончался. На душе туман». Были и корявые, но дружеские шаржи.
В углу высился письменный стол. На нем стоял открытый ноутбук с сохнущими на мониторе носками, рядом — искусственный череп без верха – он служил сахарницей. Обои над столом украшали прибитый огромными гвоздями красный диплом о высшем образовании и справка из психоневрологического диспансера. Гениальность, как обычно, соседствовала с безумием.
Голые стены Второй Комнаты покрывал радикальный черный цвет. Из мебели - лишь раскладушка: сюда флэт-хозяин удалялся для медитаций. «Такая только у меня и Франциско Гойи!», - радовался Кастанеды. На возражения Лиса о том, что тот давно почил, художник делал страшное лицо и кричал, что Гойя бессмертен.
На стенах лепились кусочки бумажек с цитатами из его любимого писателя, в честь которого художник Илья Кудряшов и получил свое прозвище.
Еще было огромное зеркало в потемневшей бронзовой оправе. Там Кастанеда часто видел неких Стеклянных Людей.
Они стали приходить, когда в озере за городом утонули его жена и дочь. После этого Кастанеда крепко подсел на «винт». Ни работы, ни денег у него не было, существовал он за счет вписчиков: автостопщиков, тусовщиков, уличных музыкантов.
Лис сильно переживал свою бесполезность, пока Кастанеда однажды не попросил его помочь сварить «винт» - процедура была сложной, а руки флэт-хозяина тряслись все сильнее.
