В результате поисков я стал обладателем заплесневелого куска сыра, синего эмалированного чайника и старого перочинного ножа. Последняя находка, может, и могла бы пригодиться, если бы из всех вынимающихся лезвий не была обломана лишь трехзубая тупая вилка.
Подумав, я все же положил вилконож в карман. Взгляд остановился на кресле с металлическими ножками. Немного усилий, и в моих руках оказалась в меру тяжелая дубинка с неровно обломанным зазубренным концом. Я взмахнул оружием в загудевшем воздухе. Годится.
Ворота оказались приоткрыты. Я нажал плечом на холодную влажную сталь. Внешний створ ворот подался.
Открывшуюся передо мной чащу заливал зеленоватый свет половины огромной растущей Луны.
Странный это был лес. Тихий. Неподвижный. Без ветра и птиц. Чахлые сосенки застыли навытяжку, охраняя тайны здешних болот. Когда-то лес символизировал потусторонний мир, где обитала всезнающая нежить. Здесь это чувствовалось до дрожи.
Я переступил с ноги на ногу. Под подошвами чмокнуло так звонко, что от сумрачной стены корявых стволов отпрыгнуло эхо.
Приглядевшись, я увидел тропу.
Узкая лента чуть примятой травы среди мохнатой зелени папоротника уходила в неизвестность. Перед тем, как нырнуть в глухонемую чащу, я оглянулся.
Здание тюряги таяло на глазах, превращаясь в собственную плохую фотографию со смазанными углами и размытыми прямоугольниками окон. По изображению прокатились волны – так колышется простыня, вывешенная на балконе – и тюрьма превратилась в мираж, за несколько секунд исчезнувший в воздухе.
Я снова в пути.
**
Пока это место симпатии не вызывало – сплошь унылая, чавкающая под ногами, болотная чаща, через которую вилась тропа, часто сужавшаяся до почти незаметной стежки. Спустя с полчаса безлюдных пространств и корявых тонких осинок я вздрогнул. Над пеленой тумана раздался вой.
Сбавив темп, я поковылял, прижимаясь к чахоточным рощицам, изредка оступаясь в мелкие лужи с гнилой водой.
Из-за ближайших стволов выплыл клок белесого тумана, похожий на ведьмину прядь.
Странно. Ни дуновения ветра, а туман – движется. Будто действует по своим законам. Как будто живой...
Оно показалось из-за бурых стеблей медленно, словно рассчитывая на эффект от вида собственного уродства. Больше всего тварь походила на большую собаку, с которой когда-то живьем содрали кожу. Голый череп будто скалился в ухмылке. Я увидел, как сжались темно-красные ремни сухожилий, когда оно приготовилось к прыжку.
