- В гостиницу для усталых путников, - нехотя процедил Гилдор. Остальные насмешливо переглянулись.
Проходя мимо мутнеющего в пышных зарослях силуэта мечети, я понял, что мы идем к набережной. У Невы распахнула угрюмые объятия приземистая крепость с покосившимся шпилем.
- Петропавловка?
- Наши гости останавливаются только здесь. Это закон.
Толстые глухие стены, крупный булыжник под ногами и низкие своды каменных арок.
Гилдор ткнул плечом дверь каземата. В нос ударила затхлая волна запаха погреба.
- Все удобства! – торжественно объявил Гилдор, обводя рукою темную комнатку с топчаном в углу, сжатую покатыми стенами и сводчатым потолком. Высоко мерцало одинокое зарешеченное оконце. Меня передернуло.
- Издеваетесь?
Эльф легонько похлопал меня по плечу:
- Всего на одну ночь. А завтра тебе все скажет Галадриэль.
- Когда я увижу ее?
- А ты что, не понял? – обернулся Гилдор. – вы уже виделись.
Я вспомнил острые темно-зеленые глаза молодой ведьмы. Ловко!
- Она посмотрела тебя, - сказал эльф, - и теперь ей нужно принять решение.
- Какое еще решение?
- Помогать тебе или нет, - он нахмурил редкие брови, - сила Врага разлита повсюду и никогда не угадаешь, в каком виде Враг появится рядом…
- Толчки долбанные! – рявкнул я в хлопнувшую дверь, запоздало сорвавшись с места.
Снаружи лязгнул замок. От души попинав дверь новой тюрьмы, я плюхнулся на топчан.
**
Я открыл глаза, проснувшись от чьего-то пристального взгляда. Рядом сидела женщина. Неубранные темные волосы, едва прикрытые полотняной сорочкой плечи. Большие глаза, изящный овал лица, маленькая круглая грудь, узкая талия.
- Кто ты?
- Ты когда-нибудь спал с призраками? – она улыбается.
- До встречи с любимым человеком, я только этим и занимался.
Она ложится рядом и оплетает меня руками и ногами. Прижимается горячим телом, не пряча бесстыдную улыбку.
- Ты мне снишься?
- Способность присниться – лучшее доказательство твоей настоящести.
- Откуда ты?
- Эти стены – мое княжество. А вот и подданные, - она указывает на юркнувшую из
трещины над изголовьем чету тараканов.
Бесшумно освободившись от сорочки, она переливается в пространстве как кошка, ни
одного лишнего движения. Обволакивает, нашептывает сладкую грязь, и в ней
оказывается так нестерпимо хорошо, что я разряжаюсь после первого удара и без
остановки продолжаю вбивать звериную похоть.
- Еще!еще!еще…
Мир кружится, плывет, срывается, мы кричим с ней вместе, сквозь ее тело проступают
