Площадь перед райкомом была забита народом.
Последний всплеск эмоций, очевидно, был вызван тем, что из двух автобусов, только что подруливших к зданию, сыпались вооруженные люди в форме внутренних войск. Они оттесняли толпу от входа и строились в две шеренги. Раздался чей-то истошный визг. Когда у крыльца установилось шаткое равновесие, на третьем этаже распахнулось одно из окон, и в проеме показался испуганный мужик с микрофоном. «Концерт по заявкам», — сказал кто-то в задних рядах, и стоящие по соседству заржали.
— Товарищи! — проквакал мужик. — Я второй секретарь райкома Семенов…
— А первый где? — перебил кто-то из толпы.
Оратор в окне смутился.
— Товарищ Харченко, к сожалению, не смог приехать…
В толпе издевательски засмеялись. Второй секретарь растерянно оглянулся и попытался отойти от окна, но через секунду вернулся — причем показалось, что кто-то отвесил ему пинка или, по крайней мере, подтолкнул в спину.
— Граждане! — Партиец снова поднес к губам микрофон. — Убедительно просим вас разойтись и не нагнетать обстановку…
— Не нагнетать? Ты что, охренел, Семенов? — заорали снизу. — Люди из города пропадают, а вы сидите на дачах и водку жрете!
— Товарищи, принимаются все необходимые меры! — залопотал Семенов. — Расследование взято под особый контроль министром внутренних дел. Генеральному секретарю, товарищу Романову, регулярно докладывают о результатах…
— А что людям есть нечего, ему не докладывают?! — завизжала какая-то женщина из передних рядов. — У меня дети третий месяц на одной картошке сидят!
Толпа с новой силой взревела и колыхнулась. «Второй Новочеркасск, — панически подумал Артем. — Эти придурки в райкоме его получат». И, словно прочитав эту мысль, стоящий в нескольких метрах парень завопил во всю глотку:
— Романова на мясо!
Людская масса сдвинулась, и один из бойцов выпустил в воздух автоматную очередь. Повисла гулкая тишина. Артем увидел все как будто в стоп-кадре — растерянные лица людей, напряженные позы солдат у входной двери, черные стволы автоматов, солнечные блики на стеклах и размытое облачко в скучном белесом небе.
А потом какая-то тень на секунду закрыла солнце, и на крышу райкома, расправив крылья, опустился черный лохматый пес. Он обвел горящими глазами толпу и, опершись лапами на карниз, издал протяжный, вынимающий душу вой. Затем он медленно повернулся и, ухватив зубами флагшток, выдернул его с мясом. Пес разжал челюсти, и красное полотнище с древком упало на ступеньки крыльца. Зверь зарычал и неуловимым движением соскользнул с крыши на уровень третьего этажа, где в окне до сих пор торчал мужик с микрофоном. Черная туша погребла секретаря под собой, и из комнаты раздался безумный вопль, сопровождаемый отчетливым хрустом.
