Она выпрямилась и стала ходить по парте, перепрыгивая через карандаши и пастельные мелки, с необыкновенной легкостью пробежалась по штемпельной подушечке и потом перелетела к Питеру на колени. Питер смотрел на нее и не мог пошевелиться, как ледяное изваяние. У этого создания были крылышки! Крошечные прозрачные крылышки! Она спокойно разгуливала вдоль по его ноге и по мятой белой рубашке, оставляя после себя на ней малюсенькие черные следы от штемпельной краски. Когда она добралась до его подбородка, она расправила крылышки, взлетела в воздух и поднялась к его носу.
Она слегка наклонилась к нему и хмыкнула.
— А, это действительно ты, — сказала она с некоторым изумлением. — Да. Ух, и огромный же! Я даже думала, может это не ты. Мне кажется, это не плохо, что ты такой большой — как бы то ни было, ты всегда был больше меня. Правда, конечно, не на столько больше. — Она посмотрела на его живот. — Та-а-ак, наверное, это означает, что таким образом ты будешь в два раза смешнее.
Питер сидел с опущенной головой. Он старался одновременно дышать и не дышать. Страх парализовал его.
— Мойра! — удалось прошептать ему, и он надеялся, что она придет.
Маленькое созданьице порхало вокруг и совершенно не слушало его.
— О, Питер, как здорово мы повеселимся — сколько у нас всего впереди, какие замечательные игры! Ты помнишь, как раньше бывало?
Питер предпринял последнее, решающее усилие взять себя в руки. Он глубоко, спокойно вздохнул и проглотил свой страх.
— Ты… ты… ты фе… фе…
— Да, фея, — согласилась она и с удовольствием поправила свои переливающиеся волосы.
— Ведь…
— Ведьма, — лукаво улыбнулась она. — И если меньше — это больше, то в таком случае мне нет конца, Питер Пэн.
Питер побледнел.
— Питер Бэннинг, — поправил он.
Она задрала нос:
— Пэн.
— Бэннинг.
— Пэн.
— Бэннинг.
Стоя в воздухе, она уперлась руками в бока и cмерила его взглядом:
— Жирный старый Пэн.
— Ух… жирный старый Бэннинг, — ему даже удалось выдавить из себя улыбку.
Фея поджала губы и подумала, что все кончено.
— Кто бы ты ни был, ты — это ты. Только один человек имеет ТАКОЙ запах.
Питер возмущенно заморгал:
— Какой такой запах?
Личико феи расплылось в широкой улыбке.
— Запах того, кто прокатился верхом на ветре. Запах сотен лет ночевок под деревьями, приключений и игр в индейцев и пиратов. Помнишь, Питер, а? Мир принадлежал нам, и мы могли делать все, что заблагорассудится. И это было чудесно, потому что МЫ творили все это!
Она подлетела к нему, дотронулась до его лица и резко отдернула ручку:
