— Ничего, ничего… Мы скоро вернемся сюда… Купим тебе нового, ещё лучше.
И Яромир был спокоен, потому что верил — да, так и будет, они обязательно вернутся, и ему купят новые игрушки. Родители никогда не обманывали его…
Только один раз за то утро мать потеряла самообладание. Когда приставы подошли к отцу и потребовали освободить инвалидную коляску. Мать тут же оказалась рядом, разведя руки, заслонила сидящего в коляске отца. Её красивые каштановые брови сошлись на переносице, глаза гневно сверкали — Яромир никогда ещё не видел маму такой.
— Вы не имеете права! — звенел её голос. — За коляску плачено наличными…
— Это не имеет значения, шаида Шоно, — холодно оборвал её старший пристав. — У нас приказ: изымать всё, что представляет рыночную ценность.
— Но… как же… Как же ему теперь передвигаться? — мать притихла, было похоже, что спокойный и бесстрастный тон чиновника каким-то образом лишил её воли к сопротивлению.
— У нас приказ, — повторил пристав, не глядя не неё. — Ничем не можем вам помочь. Лучше отойдите, шаида, иначе нам придется применить силу.
И мать отошла. Она снова прижала к себе Яромира, только теперь молча. И руки у неё дрожали.
Потом отцу сунули на подпись какие-то бумаги, а после им приказали вместе с вещами сесть в полицейский кар. Соседи, спешившие по своим делам, старательно отводили глаза и держались подальше. Будто несчастье может быть заразным…
* * *
… Район шестой категории. Ещё не самое дно, но очень близко к нему. Последняя категория — последняя граница между жизнью и существованием, последний шаг к краю, за которым уже не будет никакой надежды. Единственная оставшаяся возможность…
Но всего этого маленький Яромир ещё не понимал. Новое место жительства ему не понравилось: безликий обшарпанный дом на узкой грязной улочке. В их комнате тоже было грязно и тесно, облупившиеся стены, пол с выбоинами, трещины на давно не мытых стеклах заделаны клеенкой. Из мебели — старенький диван, железная кровать, стол и два стула из пластика. Кухня, душевая и туалет были общими на пять квартир.
— Ничего, — мама ласково потрепала по волосам пришедшего в уныние Яромира. — Это же ненадолго. Мы скоро вернемся обратно, домой. Нужно только потерпеть немного.
Это было вовсе не трудно — потерпеть, Яромиру приходилось терпеть и раньше, как и родителям, как и всем, кого он знал. Они и раньше не жили в роскоши, и во многом себе отказывали, потребности всегда соотносили с возможностями, а капризное «Я хочу!» из уст даже самого маленького ребенка считалось недопустимым.
