Информация КГБ при Совете Министров СССР в ЦК КПСС от 28 марта 1981 г. о распространении так называемого «русизма» по своему тону и содержанию очень напоминала аналогичные документы середины 1960-х гг., когда тайная полиция столкнулась с новой формой оппозиционности (правозащитное движение) и с тревогой и озабоченностью пыталась понять своего нового противника.
«В последнее время, – писал председатель КГБ В. Чебриков, – в Москве и ряде других городов страны появилась новая тенденция в настроениях некоторой части научной и творческой интеллигенции, именующей себя «русистами». Под лозунгом защиты русских национальных традиций они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью. Развитие этой тенденции активно подстрекается и поощряется зарубежными идеологическими центрами, антисоветскими эмигрантскими организациями и буржуазными средствами массовой информации. Спецслужбы противника усматривают в ней возможность для подрывного проникновения в советское общество…
Согласно документальным данным, противник рассматривает этих лиц, как силу, способную оживить антисоветскую деятельность в Советском Союзе на новой основе. Подчеркивается при этом, что указанная деятельность имеет место в иной, более важной среде, нежели потерпевшие разгром и дискредитировавшие себя в глазах общественного мнения т.н. «правозащитники».
Изучение обстановки среди «русистов» показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность, обретает организационную форму.
Опасность, прежде всего, состоит в том, что «русизмом», то есть демагогией о необходимости борьбы за сохранение русской культуры, памятников старины, за «спасение русской нации», прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя».
В общем-то «русизм» в начале 1980-х гг. не представлял собой сколько-нибудь серьезного движения, но это было отчетливое общественное настроение – опасное для власти и довольно новое для советского «интернационального» режима. Если соотнести эту националистическую тенденцию с расцветом национализма на периферии советской империи, то станет ясным, что перед коммунистическими олигархами на рубеже 1970-1980-х гг. замаячила угроза куда более серьезная, чем традиционные обвинения в бюрократическом перерождении и измене «делу Ленина» или полулегальная либеральная правозащитная критика КПСС со стороны сердитых московских интеллектуалов.
«Бульон оппозиционности» и «сливки» диссидентства. Необходимые пояснения о структуре книги и публикуемых документах
