Каждый раз, когда охотники покидали свою базу у Зордрагерфиорда, они попадали в метель.
Если их не загоняла обратно в избушку метель, то делал это за нее невероятный, оглушающий в первый же час ходьбы мороз.
У Иенсена не было градусника, но по повадке собак, на ходу стискивавших пасти и не высовывающих языков, он знал, что температура слишком низка, чтобы можно было требовать от животных работы.
Когда Иенсен попробовал не поверить собакам и наперекор здравому смыслу пошел в глубь Норд-остландского плато, мороз крепко ударил его по рукам. На западный Шпицберген, в Гринхарбор, он вернулся из этой поездки без двух пальцев.
Иенсену не было жалко пальцев как таковых, было досадно то, что один из них был указательным и пришлось потерять месяц на то, чтобы приучиться спускать курок средним пальцем, не теряя мушки.
Это был период, когда неповоротливый Яльмар вдоволь посмеялся над промахами шпицбергенского ветерана.
Ловко зацепив котелок, набитый снегом, тремя уцелевшими от мороза пальцами, Иенсен сунул его под колпак походной кухни.
Струйка пара, уютно вившаяся из прорези Свэновского мешка, раздражала Кнута и он толкнул товарища в бок концом сапога.
Яльмар разодрал заиндевевшие края своей меховой спальни и, поеживаясь от холода, вылез наружу. На его обязанности лежало накормить собак, пока Иенсен будет делать кофе и завтрак.
Яльмар исполнил это методически. Точно отмерил каждой собаке причитавшуюся ей порцию сухой рыбы. При этом он не следовал манере Иенсена кидать рыбу подряд, а старательно соображал размер порции с размерами и силами каждой собаки.
Сделав свое он закурил и терпеливо стал ждать, когда вскипит котелок.
Иенсен пренебрежительно поглядывал на темные отмороженные щеки неловкого Яльмара, еще и еще раз повторяя себе, что в последний раз связался с новичком.
В противоположность Иенсену, легко кончавшему двенадцатую зимовку на Шпицбергене, Свэн с трудом дотягивал вторую. При этом он не скрывал от товарища желание бросить Свальбард этим же летом и вернуться на материк к своей прежней работе. Охота на снежных просторах Свальбарда была неподходящим для него занятием.
Когда Свэну приходилось возвращаться в одну из промысловых избушек Иенсена, он каждый раз с большим трудом уходил из нее. Ему слишком трудно было решиться снова и снова отдавать свое большое, неповоротливое тело во власть звонкой холодной темноты, цепко хватавшей за лицо, за пальцы рук и ног, при малейшей оплошности забиравшейся внутрь груди и вызывавшей терпкий, глубокий кашель.
