– В вас говорит прежняя Джессика, надменная и высокомерная до мозга костей. Но все изменилось, дорогая моя. Теперь я занимаю приличное положение в обществе. И у меня есть достойные близкие друзья. Например, Гордон.
– Но он до этого никогда мне не рассказывал о вашем головокружительном карьерном росте. Последнее, что я о вас слышала, – Джессика с трудом сдерживала свой гнев: так ее возмутило то, что он посмел назвать ее «дорогая моя», – вы угоняли машины.
Тут терпение Картера лопнуло. В его голосе послышалась жесткость.
– Да, в молодости я совершил много ошибок, но дорого за это заплатил. Мне пришлось начинать с самых низов и самому пробиваться в этой жизни. Я всего добился без посторонней помощи.
– И сколько людей пострадало, пока вы пробивались наверх?
– Я никому не причинил зла, когда делал карьеру. Слишком многих ранил до этого, – признался он. Лицо его помрачнело, и все тело напряглось. – Я сжег слишком много мостов, которые потом пришлось восстанавливать. Я постоянно чувствую вину за свое прошлое. Именно поэтому и согласился встретиться с вами, когда Гордон позвонил. В детстве вы были довольно жестокой особой, но теперь я понимаю, что сам был во многом виноват.
– Это я была жестокой? Благодарю покорно! – возмущенно воскликнула Джессика.
– Я же сказал, что виноват. Признал свою вину, признайтесь же и вы, что были злым ребенком. Каждый раз, стоило вам меня увидеть, вы приходили в бешенство.
– А вы не догадывались почему? Вы всегда дразнили меня. И что мне еще оставалось? Приходилось защищаться, отвечая вам тем же. Я только отражала нападение.
Картер вскочил, резко отодвинув стул, подошел к другому столу, машинально взял скрепку и некоторое время молча крутил ее в руках. Наконец взглянул на Джессику.
– Мои родители передавали вам привет, – совсем другим тоном проговорил он.
Джессику удивило не столько то, что именно он сказал, сколько та теплота, с которой он обратился к ней.
– Вы рассказали им, что мы должны встретиться?
– Сегодня ночью я разговаривал с ними. – Он уловил недоверие в ее взгляде и пояснил: – Я часто им звоню.
– Но раньше вы не стали бы этого делать. Вы вели себя ужасно по отношению к ним.
Картер опустил голову, не отрывая взгляда от скрепки, которую он продолжал крутить в руках.
– Я знаю, – сказал он наконец.
– Но почему? Они замечательные люди. Я всегда хотела, чтобы мои родители хотя бы отчасти походили на них: были такими же легкими в общении и простыми людьми. А вы так мучили их.
