— Ничего-о, — протянул Старый. — Скоро домой.
Два веселых придурка в разгромленной комнате, люди заглядывают, сейчас придет, вот и:
— Шторы задрали… Шторы чем помешали?
— Давай сейчас?
— Чо давай? Крыса в наш же подвал и забегла. Достанешь — тогда подойдешь.
Старый вкрадчиво заметил:
— Помнится, мы уговаривались на извод, а не на изъятие.
— Тебе я не договаривалась!
Оказалось, прямо с крыльца крыса сиганула в подвальное оконце, в раздолбанный уголок.
Алла Ивановна вела нас. Старый спускался замыкающим и бубнил:
— Ты думаешь, я жадный. Ты все время смотришь, сколько я ем. Я не жадный. Хочешь, я тебе в Москве сто долларов подарю? За сто долларов и не такое купишь. Даже на размер больше.
Согнувшись, расшвыривали коробки и банки, она бряцала ключами. Последняя коробка у стены — из-под можайского молока. Я придержал Старого:
— Стой.
— Ну что? — уже все надоело.
— Она под коробком.
— Ладно тебе. — Старый укоризненно зыркнул на меня и сбил коробок на бок.
Крыса осталась сидеть, не сообразив, что открыта. Вдруг — резко повела башкой и безошибочно метнулась на белые ноги управляющей! — та выронила ключи и, повизгивая, будто щипали ее бока, отпрыгивала к выходу, держа подол; Старый перепрыгнул коробок и бросился вдоль стены, но крыса точно вошла в единственную щель в углу, хвост провалился споро — глубокая дыра.
Алла Ивановна нервно прыскала, взглядывая на Старого, и затыкала ладошкой смех. Я обнял ее и провел губами по щеке, шершавой от песчинок пудры.
— Завтра ее оприходую.
— Не обмани. Я девушка наивная. Меня не трогай так, я — заводная, я так просто не могу. — И подразнила синеватовлажным языком.
Старый скрепился, смолчал.
Прикусывая теплый хлеб — досталась горбушка, жареную картошку я соскребал со сковороды, отвлекая вилку лишь на прокол маслянистого ломтя колбасы или захват соленого салата из нарезанных огурцов, кумачовых помидоров, луковых колец и дробинок перца; вот пельменей я смог только девять, ободрив их соленым огурцом, — мясо нежное, свинина — я таких не люблю; развели на запивку вишневого варенья со студеной водой — компот, что ль, иссяк? На сладкое — две конфеты, седые от возраста, но шоколад, всего две.
— Старый, бойцы что-то строятся…
Старый свесился с балкона — я одним движением слямзил его сладости и:
— Где ж наша повариха?
Витя кратко оторвался от миски:
— Отдыхает дома. Весь день у Иван Трофимыча.
— Степан Иваныч, а и вправду: куда солдаты на ночь глядя? — полюбопытствовал Старый.
