у клетки. Оно стало уже привычной частью меня, и я чувствовала, что оно
нужно мне для чего-то, и была уверена, что оно никуда не денется.
И ошибалась.
Тот момент на смотровой площадке Empire State Building был последним, когда я просила прощения у, быть может, давно сдохшей тигрицы из московского зоопарка, потому что…
* * *
Потому что войдя по прилете из Соединенных Штатов ее величества Америки в свою тщательно вылизанную к моему приезду (домработница — молоденькая шлюшка, которую он наверняка тянет) квартиру, я сразу ощутила странный неприятный холод. Мертвый холод. Как в каком-нибудь музее,
(ненавижу музеи… Устаю от них, как от тяжелой, монотонной и тупой работы..)
или в склепе, или в… Клетке.
И еще до того, как драгоценный муж — новый, как теперь говорят, русский, почти не постаревший за все эти годы (спортзалы с тренажерами, тренажерчик дома) красавец-ковбой,
(только морщинки у глаз от вечного прищура…)
— сказал первое слово, я уже поняла. Я уже знала, что….
Что мой любимый маленький зверек, ласковая и грозная хищница, своими холодными зеленовато-желтыми глазками согревавшая мой дом, исчезла. Что ее больше нет.
Она умерла, родив четверых котят, которых он хорошо пристроил после. Умерла, как я узнала, в тот самый день, когда мы с дочкой стояли на смотровой площадке sky-scraper[1] и я в очередной раз мысленно просила прощения у…
Больше на меня никогда не накатывало это «наваждение». Больше я никогда не просила у нее прощения, потому что это было просто не нужно. Она не простила меня,
(Или что — то в ней… То, что выглянуло из какой-то глубины…)
и я расплатилась за тот подлый укор, за свою подлую мысль про клетку — я узнала… Узнала, что такое — холод пустого и запертого пространства. Что такое — холод клетки.
Я заплатила по счету, и несмотря на холодную сосущую пустоту внутри, чувствовала бы себя свободной — снова, как уже однажды случалось со мной,
(пустая ночная улочка, пустые трамвайные рельсы и впереди — странный, почти прозрачный силуэт трамвая…)
начала бы жить другой жизнью, если бы не еще кое-что, настойчиво всплывавшее в памяти.
Если бы не та странная «картинка», та странная, темно-красная пустыня,
(или пустота…)
которую я увидела какими-то другими глазами, глядя в холодные желтые фонари глаз огромного зверя,
(или вдруг проступившего в нем, за ним, чего-то такого… древнего, что само время теряло смысл…)
с висящим наверху, в серой пустоте, красным кругом… И если бы не тот голосок в моем мозгу, насмешливо растягивая слова, произнесший…
