Я без приключений доехал до дому.
Родители жили на очередной «даче», квартира — те самые «хоромы», которые когда-то произвели такое впечатление на Цыгана — была в моем полном распоряжении. Правда, в ту ночь распорядиться ей с толком (хотя бы с парой палок) мне не удалось. Стоило мне повернуться к девке и чуть прикрыть глаза, как на меня сразу мчались два ослепительно-желтых фонаря, две фары, и… Мне сразу становилось не до любви, к горлу подкатывала легкая тошнота и хотелось куда-то уползти, спрятаться, закопаться. Девка была не в обиде — ее тоже слегка трясло и ей тоже было не до того, хотя справься с этим я, она бы тоже справилась. Они в этом плане лучше устроены…
На утро, выспавшись, я чувствовал себя нормально во всех смыслах, даже в половом, только… Пока лежал. Стоило мне встать, как сразу начинало мутить. Ну, я и не вставал — девка уходить пока не собиралась и вовсю орудовала на кухне.
Днем с «дачи» приехал отец, удостоил девкино «здрассьте» еле заметным кивком, раздраженно поинтересовался, почему я среди дня валяюсь в постели, выслушал мое краткое изложение случившегося (про «жигуль», проехавший по ногам я ничего не сказал) и вызвал врача из поликлиники.
Милая докторша, знавшая меня с семилетнего возраста, внимательно осмотрела меня, ощупала со всех сторон и вынесла приговор:
— Легонькое сотрясение мозга. Дней десять — полежать. Три дня — вставать только в уборную, потом можно есть за столом, но щадяще-постельный режим. Принимать… Можно — белоид. Три раза в день. Если поболит голова — анальгетик. В общем, будем считать, отделался легким испугом.
Отец вышел проводить ее в коридор и спросил:
— Больница не нужна?
— Да нет, — отмахнулась она. — Сотрясение легкое. Никаких осложнений… Ссадины — вообще ерунда.
— Понимаете, — немного смущенно пробормотал он, — тут такое дело… Дело в том, что этому болвану осенью — в армию, и я подумал…
— В армию? — он посмотрела на него, как на умалишенного (точно так же, как Цыган смотрел на мать, когда та объясняла ему про свежий воздух) — Что же вы сразу не сказали?
Не обращая внимание на застывшего с ее плащом отца, она вернулась в комнату, села за стол, извлекла из сумочки стопку бланков и шариковую ручку и стала что-то писать…
— Так как же… — слегка растерянно пробормотал отец, входя в комнату с ее плащом.
— Вот так, — сказал она, не отрываясь от бланка. — Я выписываю направление на госпитализацию. С сотрясением мозга второй степени, — закончив заполнять бланк, она повернулась ко мне. — Ты повторишь в больнице все, что рассказал мне. Никаких лишних страстей. Не сгущать краски. Все, что говорил мне, кроме… — Она прищурилась и в ее голосе зазвучали металлические нотки. — Запомни, самого момента столкновения ты
