— А? — с беспокойством спросила она и тряхнула (наверное, не в первый раз) меня за плечо.
— Чего — а? — спросил я.
— Застрял в глотке кусок? Подавился?..
— М-мм… Не-а. Чего ты уставилась так на меня?
— Ну… У тебя такая… — она фыркнула, — морда лица была.
— Какая?
— Как будто чем-то подавился. Или…
— Или?
— Или дозу перебрал.
— Кстати, о музыке — может, выпьем чего-нибудь?
— Я же сказала, у меня. Вечером.
— А пива?
— А? — рассеянно переспросила она, рассматривая ноготь на мизинце.
— Пива, говорю, выпьем?
— Ч-черт! Опять лак слезает… Давай свое пиво.
— Всегда готова? По-солдатски?
— Угу, — она оторвалась от мизинца и вдруг спросила: — Слушай, а ты служил в армии?
— Нет.
— Почему?
— Решил, в красной армии штыки, чай, найдутся, и без меня большевики…
— Ну, правда, почему? Отмазался? Закосил чего-нибудь?
— Не косил — все по-честному.
— А что у тебя болело?
— Душа, однако…
Ее кулак ткнулся мне в ребра.
— Ну, расскажи, как отмазался…
— Да, не отмазывался я специально… Ну, правда, не косил ничего. Просто… был у меня мотоцикл.
— Ну, и..?
* * *
Ну, и пролетев раз и другой на экзаменах в институт, по причине бурного увлечения купленным на нетрудовые доходы стареньким мотоциклом, а также бурного взлета и пышного расцвета половой жизни, в свою очередь, тоже по причине того же самого мотоцикла, я получил первую серьезную повесточку из райвоенкомата — повесточку под роспись и с требованием явиться во столько-то, к такому-то, да не одному, а в составе с одним из родителей, а при наличии отсутствия обоих таковых, с лицом… Точно не помню, как было сказано — что-то вроде… «Являющимся юридически ответственным до совершеннолетия» — как-то так.
— Ну, вот, — вставая из-за стола и протягивая отцу руку, как почти равному, с усталой улыбкой (дескать, не меня благодарите, Родина всех помнит) сказал пожилой майор, — пришло время вашему сынку послужить.
По возвращению из военкомата отец пребывал в некоторой… как бы сказать, растерянности. Для него заявление майора было чем-то, стоящим в одном ряду с дачей, комарами, уличным сортиром, отсутствием горячей воды — чем-то неприятным, неудобным, раздражающим, но неизбежным и неотвратимым. Словом, судьба.
Мать то рычала: «И хорошо! Раз мы не можем с ним справиться — пусть другие. У него на уме только мотоцикл, девки и пьянки… Он так погибнет! Он уже гибнет! Армия его исправит…», — то заламывала руки и причитала: «Господи, как же он там — один… Там же все чужие… Там же эта… как ее… дед
