И вдруг "высокий гость" сам снисходительно обратился к художнику:
— А ты что, собственно, на Варю так накинулся? Повздорили?
— А это наше личное дело, — отрезал тот, и шевелюра его увеличилась — явно встала дыбом от ярости, а может, от страха, — Вас это не касается!
— Ошибаешься, дорогой, еще как касается. Варька тебя Нифонтову сватала? Сватала. А он мне позвонил, спросил, кто ты и с чем тебя едят. Я и сказал, что тебя не едят, потому что ты не еда, а… ну как бы противоположное совсем. Вот он и не взял тебя салон оформлять. Правильно? Ты уж не серчай, но мне после твоих фортелей в моей фирме видней, что ты такое. А Варьке надо быть умнее, не девочка уже.
В горле у Алексиса заклокотало, и он уставился на бывшего работодателя вылезшими на лоб глазами. Казалось, отвергнутый и осмеянный малый вот-вот взорвется и все вокруг забрызгает. Вся мужская компания многозначительно помалкивала и с деланным безразличием глазела по сторонам, но в молчании не было ни на йоту сочувствия. Похоже, презрение Максима Максимыча к Варвариному протеже разделялось большинством присутствующих.
Пока тесный мужской кружок добивал бесчувствием непризнанного гения, дамы ощущали некую незавершенность торжества: еда кончилась, а танцы так и не начались. Они бродили по дому, собираясь по двое — по трое, привычно сплетничая и жалуясь друг другу на жизнь, на здоровье, на неурожай и засуху. Вера Константиновна, соседка по участку, намертво приклеилась к имениннице, описывая особенности кармы у сильных, удачливых женщин, любящих матерей и хороших жен, подобных Варваре Николаевне.
Вера Константиновна, еще лет десять назад бывшая неглупой, здравомыслящей деревенской старушенцией, однажды свихнулась на учении йоги. В недобрый час у старушки забарахлила печень, впервые за шестьдесят лет. Вера Константиновна, мнительная, как все идеально здоровые люди, не знала, что делать, и страшно запаниковала после первой же колики. Наутро после бессонной ночи она кинулась на переговорный пункт — созывать любящих чад на предмет предсмертного благословения. Заботливые детки примчались по первому маминому зову, привезли "Лив-52", "Но-шпу" и книжку про здоровое питание. Неизвестно, что помогло, а что навредило, но больше Вера Константиновна никогда не ела мяса и не сказала в простоте ни слова. Астралы, чакры, сансары, гуру и шуньяты не сходили у нее с языка. Через пять минут разговора с ней появлялось желание кусаться, прыгать по столам, качаться на люстре и вообще превратиться в презренного бандерлога, лишь бы тебя оставили в покое.
