Если Фрекен Бок в ее попытке и помогли "по доброте душевной", то получается совсем уж нехорошая вещь: один из обитателей дома слегка поехал крышей и вообразил себя добрым ангелом, предназначение коего — избавлять родных и близких от земных горестей. А если это не безумный маньяк, то хладнокровный охотник за свидетелями. И отныне не ровен час…
Чтобы не додумывать до конца новую неприятную мысль, Даня нарушил установившееся после его вопроса оторопелое молчание и снова принялся терзать Ларису:
— Так ты не пыталась отравиться снотворным?
— Зой, — вместо ответа Фрекен Бок обратилась к сестре, опасливо поглядывая на Данилу, — и давно это с ним? А он не кусается?
— Не знаю! — пожала плечами Зоя.
Ей тоже было страшновато, но она предпочла держать себя как ни в чем не бывало:
— Вы побеседуйте, а я пойду, погляжу, как там обед. Ларка, будешь вести себя, как дура кисейная — я сама тебя на тот свет отправлю! — и она почти выбежала из комнаты.
Даня посмотрел на бледную, не вполне оправившуюся кузину с тревогой:
— С тобой разговаривать-то можно? Ты как себя чувствуешь?
— Нормально, более ли менее. Вы что с Зоей думаете? Что я решила какими-то лекарствами отравиться? Но я и приняла всего-навсего две, может, три таблетки. Мне их Зина дала, еще после маминой смерти.
— Зина… — остолбенел Даня, — зачем?
— Ну, как зачем? Мне было очень худо, я все ревела, никак не могла в себя придти. Зинаида заглянула, сказала, чтобы я не впадала в истерику, и дала эти таблетки.
— Сколько?
— Одну упаковку. Кажется, в упаковке штук десять. А другую она понесла Зое.
— Зина сказала, как их принимать? Там, в упаковке, была инструкция?
— Там была бумажка, а в ней насчет приема по три таблетки в день, кажется. Только я и не принимала их ни разу, сунула в тумбочку, они и потерялись. А вчера вечером я расхлюпалась, как идиотка последняя, пришли Зина и Зойка, стали меня успокаивать. Зоя принесла воды из кухни, Зина стала искать эти таблетки в тумбочке, не нашла и дала мне свое лекарство, две штучки, я их выпила и хотела заснуть.
— Постой… Ты захотела спать?
— Да нет, — досадливо отмахнулась Лариса, — Я больше хотела, чтобы Зина с Зойкой ушли. А они все сидели, бубнили что-то… Потом, наконец, они ушли, и все, — Лариса принялась разглядывать свои ногти, как делают многие женщины в неловких ситуациях, всем своим видом показывая, что больше рассказать нечего.
Даня взял кузину за подбородок и повернул ее лицом к себе:
— Кто еще приходил? Кто был у тебя вечером?
