И сама атмосфера чердака завораживает: пыль и паутина сглаживают углы, полутьма скрадывает очертания, из единственного окошка пробивается одинокий луч солнечного света, а в нем, вспыхивая светлячками, танцуют пылинки. Хочется здесь поселиться, а всех, кто осмелится заглянуть в твои владения, пугать внезапным появлением из темных углов, утробными завываниями и звоном цепей, хотя бы велосипедных. Данила, наконец, поднялся с груды хлама и побрел по мохнатому ковру пыли к выходу, рассматривая залежи всякой рухляди, попадающиеся на его пути. Иосиф вышел вслед за другом, и дверь за ними закрылась.
Могучее кресло, причина всех бед, осталось стоять в углу, окутанное облаком пыли и словно бы съежившееся от хозяйской немилости. Детские фантазии и взрослые страхи летали по чердаку, как стая испуганных птиц. Постепенно пыль осела. Огромная полутемная комната вновь погрузилась в сон. Чердаки тщательно хранят страхи и воспоминания, не выдавая тех, кто доверяет серым пропыленным пространствам свое прошлое — хорошее или дурное. Семья Изотовых поступила, как все: спрятала предполагаемое орудие убийства подальше и постаралась забыть о нем.
Глава 5. Кармическое предопределение Павла Петровича
Они вышли на веранду, щурясь на солнце и моргая, как кроты.
— Эх, узнать бы точно, когда погибла Варвара? В какой момент? И у кого на этот момент есть алиби? — снова завел пластинку Иосиф.
— Зря мы ото всех удрали — не видели, кто когда входил в дом, и с каким лицом вышел. Мы даже не видели, кто был в саду, а кто остался в комнатах, — согласился Данила, — Думаю, убийство было спонтанное, от широты души, так сказать.
— Наверняка, — поддержал его напарник, — Да если бы убийца и знал заранее, что она будет хлестать коньяк и запивать его кофейком, что бы он смог поделать? Заманить твою тетю в спальню и стукнуть ее головой об подлокотник, а там прикрыться ее пьяненьким состоянием?
Иосиф говорил все это рассеянным голосом, наблюдая за Зиной, которая медленно шла через сад, придерживая одной рукой — широкополую шляпу, другой — полу легкого халатика. Лицо его медленно розовело, шея наливалась кровью. Данила несколько раз видел у Оси это выражение лица — глаза прищурены, верхняя губа слегка вздернута, ноздри подрагивают. И всегда оно означало, что мимо проходит женщина, к которой темпераментный Гершанок испытывает весьма определенные чувства — скорее всего, не самые возвышенные.
— Эк тебя разобрало! — равнодушно уронил Даня.
