Адвокат отключил шахматные часы.
— Беретесь, значит? — уточнил Юрий Семенович.
Мыльников выдержал паузу. Для солидности.
— Берусь выяснить, возможно ли это… И что вообще возможно.
— Вперед! — Брилев, вставая, бросил на стол пачку купюр. — Пятерка на выяснение. Первого звонка жду завтра.
* * *
— Здорово, отец! Экзамен в третьем кабинете!
— Какой экзамен? — Федор Ильич не сразу узнал того рабочего, что прикручивал в парадном табличку с правилами пользования лифтом. Потому, может быть, не сразу узнал, что если при первой встрече рабочий был пьян, то сегодня — безобразно пьян. Отцепившись от двери жилконторы, он в ту же минуту схватился за стоящее рядом дерево.
— Шутка! — расхохотался рабочий. — Не будет никакого экзамена… Пользуйтесь на здоровье… своими лифтами…
И, напевая «На речке, на речке, на том бережочке», рабочий двинулся в проходной двор.
Виригин обалдело покачал головой. Такими пьянчужками тружеников сферы жилкомхоза выводили карикатуристы журнала «Крокодил» в незапамятные времена. Неужели ничего не изменилось?..
Оказалось, что изменилось. В жилконторе было довольно чисто, остальные сотрудники абсолютно трезвые и относительно вежливые. Возможно, пьянчужку с шутками про лифт держали для стиля.
У входа в кабинет начальника Федор Ильич занервничал.
— Слушай, Максим, может, бросить все?
— Вот тебе раз! Почему? Столько сил уже потратили… — удивился Виригин.
— Да я ж был тут! Они и слушать ничего не хотят!
— Ну вот сейчас вы и спросите подробнее, почему…
— Да все мозги уже запутали! Говорю, напишите бумагу, что платить отказываетесь, а они ни в какую! Мы таких бумаг не даем, и точка! Бросим давай… — расклеился пенсионер.
— Нет уж, Федор Ильич! Раз уж начали, давайте доведем до конца. Вы идите, требуйте, а я позже зайду…
Федор Ильич вздохнул и толкнул дверь. Начальница, дородная женщина с массой дешевых ювелирных украшений, не ожидала увидеть его второй раз. И рассердилась, узнав, что он заявился с тем же самым вопросом.
— Я же уже сказала вам, мы таких бумаг не выдаем! Вы что, забыли?
— Нет, не забыл. У меня все в порядке с памятью, — приосанился Федор Ильич. — А вы вот объясните, почему не выдаете?
— По инструкции! — раздраженно сказала начальница.
— У меня заявление. Официальное!
— Не возьму!
— Но есть закон…
— Для меня инструкция — закон, — отрезала начальница. — Всё, гражданин, не мешайте работать, у меня очередь… Следующий!
На ее зов явился Виригин. Сегодня он впервые надел роскошный итальянский костюм. Чувствовал он себя в дорогой упаковке, как вобла в малахитовой шкатулке, — костюм сидел как-то мешковато, но на людей производил впечатление. По дороге к метро несколько прохожих уважительно уступили дорогу.
