Как будто я сам хочу бросить работу. Я боюсь, что мне там не удержаться, вот в чем дело. Неужто она этого не понимает?
Нет, она думает только об одном, и он знает, о чем.
Эрнестова бухгалтерия. Теперь они могут внести залог и содержать его три года, пока он будет работать задаром. А затем придет очередь Криса. Ему не нравится работать в банке — значит, нужно будет внести залог, чтобы он мог заниматься чем-нибудь более увлекательным. А Джули — ну, она, конечно, захочет в колледж. У них же есть тысяча фунтов! Никто не думает о том, чтобы сберечь эти деньги или выгодно поместить их. Истратить! Пустить на ветер! Вот о чем они мечтают. А когда деньги разойдутся и они получат, наконец, возможность начать свои головокружительные карьеры, тогда им, наверное, опять захочется чего-нибудь другого. Но для него уже будет поздно. Тогда уж не взбунтуешься против Слингера, и от Вентнора ему уж не уйти. Сейчас деньги есть, а истратят их — и конец. Как тогда бороться? Ничего не останется, как сносить издевательства до конца своих дней.
Господи! От этого можно с ума сойти. Возмущение душило его. Ему хотелось пойти в дом, стукнуть кулаком по кухонному столу, закричать, заявить ей, что он этого не потерпит. Но это ни к нему! Уж если миссис Бантинг заберет себе что в голову, никакая сила на свете этого из нее не вышибет: ни крики, ни уговоры, ни угрозы, ни просьбы, никакие человеческие слова здесь не помогут. На нее словно глухота нападает и полная нечувствительность к доводам рассудка. И когда вы истощите весь свой запас аргументов, она, кротко, но упрямо начнет опять все сначала и повторит слово в слово все, что говорила раньше.
— Не потерплю! — бормотал он свирепо. — Не желаю!
С трудом поборов волнение, он побрел дальше меж кустами роз, наклоняясь порой, чтобы понюхать цветы, стараясь не думать о будущем. Когда-то на всех этих кустах он повесил дощечки с надписями, но он уже давно перезабыл все названия. Неважно, он не Оски, он способен любоваться розой, не зная, как этот вид называется. Он осмотрел цветы на искусственном пригорке; ему вспомнилось, как он устраивал его вскоре после покупки дома, а Эрнест, ковыляя на коротких ножках, бежал за ним по пятам, старался помогать ему и засыпал вопросами. Этот «альпийский сад» был его гордостью: аубреция, очиток острый, ладанник и... ну, словом, гибель всякой всячины — всего и не упомнишь. Садоводство — интересная штука, нужно только иметь время и — уж если заниматься им как следует — оранжерею. Он всегда мечтал об оранжерее. Оски, тот уже обзавелся ею, вон он и сейчас торчит там, усердно выпалывает что-то, и его знакомый зад явственно виден сквозь стекло. Оски, по, убеждению мистера Бантинга, не понимал прелести подлинного любительства: он превращая садоводство в тяжелый труд. Ну, а мистер Бантинг занимался своим садом с беспечностью истинного дилетанта. Все, что он желал, — это мирно жить на пенсии и иметь оранжерею, а к практическим результатам своего садоводства он относился бы философски.
