- Ленк, это ты там прячешься, что ли?
В ответ послышалось приглушенное хихиканье. Что-то шевельнулось в зарослях, где начал постепенно скапливаться полумрак.
- Ленка! хватит дурью мучиться, давай выходи! Чего ты меня сюда притащила?..
В кустах захрустели ветки, и кто-то невидимый стал удаляться.
- Ленка! – парень вскочил на ноги. – Слушай, я ведь тебя поймаю, тогда хуже будет!
На сей раз в ответ не раздалось ни звука. Но теперь он не сомневался, что в лесных зарослях прячется его ненормальная подружка, вздумавшая поиграться.
- Ну держись! – прошипел он, ощутив закипающий в груди охотничий азарт. – Я тебя сейчас…
Он бросился в кусты и побежал на звук удаляющихся шагов. Пробежав с десятка два метров, остановился, прислушиваясь.
- Ленка! Ну ты маленькая, что ли? Давай выходи, а не то я тебе задницу хворостиной надеру!..
Снова послышалось отдаленное хихиканье. Олег услышал, как его пассия поспешно удалялась в сторону речного берега. « Догоню – головой в реку окуну! – подумал Олег, рассердившись уже не на шутку. - Будешь у меня воду из Гуслянки ртом хлебать…»
- Ле-е-нка! – протяжно позвал он и сломя голову побежал к речке, ломая зеленые ветки. Какое-то время еще раздавался его неуклюжий топот, хруст веток и шуршанье прошлогодних листьев, затем снова окрик:
- Ленка!..
Снова шуршанье листьев, слабый треск потревоженных зарослей, и – внезапно повисшая в лесу тишина. А потом раздался его изумленно-грубый возглас:
- Твою мать!.. А вы-то какого хрена здесь делаете?..
…Над кладбищем опускался тихий майский вечер. Владислав Георгиевич облегченно вздохнул и выпрямился. Он с удовлетворением оглядел плоды своего почти трехнедельного труда. Вот на этом действительно теперь можно было остановиться.
От многолетней запущенности дорогих могил не осталось и следа. Памятники поправлены, начищены, где надо – подновлены. Оградка сверкает свеженькой светло-зеленой краской. Дорожка вымощена новыми камнями неправильной формы. Все сорняки повыкорчеваны, выброшены на кладбищенскую помойку… Конечно, они все равно появятся, но с ними он разберется уже потом. Через год. А сейчас – впору было только полюбоваться. Так классно все смотрится! Если бы старики могли это видеть, они наверняка были бы ему благодарны…
Он молча собрал инструмент, отряхнул его от грязи. Засунул лопатку, грабельки, совок, кисти в грубую холщевую сумку. Еще раз оглядел дорогие сердцу надгробия…
