— Браво! — говорит Лутрель. — Вот видишь, теперь тебе не холодно.
Его пистолет все еще нацелен на вспотевшего работника. Лутрель садится в машину, включает сцепление, трогается. Крики служащего заглушает грохот товарного поезда. Лутрель стремительно мчится по улице Берси к окружной дороге. На полном ходу он бросает взгляд на машину, в которой сидят Аттия, Ноди, Бухезайхе и Фефе, готовые прийти на помощь. Они срываются с места в свою очередь.
Одиннадцатого февраля тысяча девятьсот сорок шестого года почтово-телеграфная служба не смогла доставить пять миллионов франков.
На медной дощечке, прикрепленной к стене респектабельного дома неподалеку от Опера, выгравировано три слова. В дверях клуба стоят двое портье в форменных фуражках и темно-синих костюмах, расшитых золотыми галунами. Припаркованные вдоль бульвара, иногда в два ряда (с молчаливого согласия полицейского), первые американские машины оскорбляют своим хромом старенькие «бугатти» и «тальботы», а также быстрые «хочкиссы» с вытянутыми мордами. «Ситроенов» мало: клуб принимает только сливки элегантного общества послевоенного Парижа.
Лутрель в сопровождении насупленного Ноди и безучастного Бухезайхе широкими шагами пересекает тротуар, отвечает на приветствие портье, входит в узкий, обитый деревом коридор и звонит в дверь клуба. В замке поворачивается ключ. Швейцар кланяется.
— Здравствуйте, господин де ля Моль.
— Здравствуйте, — небрежно отвечает Лутрель.
Ноди не произносит ни слова, Бухезайхе с силой пожимает руку швейцару и фамильярно хлопает его по животу. Ноги троих мужчин утопают в мягком ковре. В гардеробе Лутрель освобождается от своего пальто, достает гаванскую сигару и с расчетливой медлительностью направляется к игорному залу. Он щелкает пальцами. Идущий сзади него Бухезайхе тотчас же чиркает спичкой и подносит пламя к сигаре. Лутрель делает глубокую затяжку, выпускает дым, окидывая взглядом салон. Затем он медленно идет к бару, удостаивая завсегдатаев улыбкой, рукопожатием или обменом острот. Ноди молча наблюдает на ним. Лутрелю понадобилось всего несколько месяцев, чтобы войти в хорошее общество. Он великолепно играет разных персонажей, скрываясь под вымышленными именами. Его новые знакомые — артисты, банкиры, промышленники и вся эта армия нуворишей, разбогатевших на войне, — введены в заблуждение его респектабельностью и угадываемой в нем опасной силой.
Взобравшись на высокий табурет и потягивая шампанское, Ноди дуется. Любого другого, кроме Лутреля, вытащившего его из мещанского мира провинциальной буржуазии и посвятившего в рискованное ремесло гангстера, любого другого, кроме этого опасного друга, способного безжалостно уничтожить своих заблудших соучастников, он бы уже давно послал подальше.
