Она бодает меня в шею и прижимается ко мне. Чувствую тепло ее дыхания. И нет этому конца-края.
— Не уходи сегодня, — прошу я. — Останься со мной.
Не хочу ни с кем делить ее.
Чувствую легкий ветерок на коже. Осязание подсказывает, что она вздохнула. Самого вздоха не слышно. Груди касаются моего тела. Мои руки ласкают ее. Спина у нее выгибается.
В лодыжке пульсирует боль.
— Митчелл, — шепчет она. — Ну почему тебе всегда хочется того, чего я не могу тебе дать? И ты сам об этом прекрасно знаешь.
— Не бери в голову. Забудь.
И мы постарались забыть.
У нас получилось.
И вот наступил момент, когда грань между болью и удовольствием размылась и мне уже стало казаться, что моя ноющая лодыжка превратилась в эрогенную зону. При каждом движении меня терзало наслаждение. Я упивался собственной мукой.
Слышалось чье-то неровное дыхание, но мне и в голову не пришло, что в комнате есть кто-то еще. Все вокруг было стоны и вздохи. Прочие звуки терялись.
Тут маленькая рука трогает меня за плечо. Я так и подпрыгиваю. И Барб подпрыгивает. И мы падаем на спины. Бок о бок. И натягиваем одеяло до подбородка.
— Леонард, — бормочу. — Ты зачем здесь?
Ни слова в ответ. Только прерывистое дыхание.
Я и не сообразил, что к чему. Мне показалось, это детские капризы, что-то вроде хныканья.
— Леонард, возвращайся к себе в постель. Живо. Я сейчас к тебе приду. Только подожди минутку. Ровно через минуту я у тебя.
— Митчелл, — встревоженно произносит Барб, — он задыхается.
— О боже мой!
Конечно, Барб права. Это только я такой тупой.
— Леонард, дружище. Где твой ингалятор?
Он безнадежно пожимает плечами. «Помогите!» — говорит этот жест.
Меня выбрасывает из кровати. Черт, я предстаю перед ним голый (а ведь его мама и без того подозревала меня в педофилии). Неважно. Мальчишка задыхается, все остальное сейчас — ерунда. Я хватаю Леонарда под мышку и бросаюсь вниз по лестнице. Уж не знаю, как я умудряюсь все это проделать. С моей-то проклятущей лодыжкой.
Внизу я включаю свет и озираюсь. Леонард прав. Ингалятора нигде не видно.
Меня охватывает ужас. Три диванные подушки летят прочь. Простыни падают на пол. Журналы с кофейного столика приземляются рядом с ними.
Барб берет меня за плечи и разворачивает. Моя рубашка цвета хаки доходит ей почти до колен. Барб указывает на птичью клетку. Ингалятор в когтях у Попки. Своим огромным клювом птица пытается отделить пластмассовую часть баллончика от блестящего металлического основания. Господи!
