В гараж заходит Джейк, садится рядом.
— Привет, — говорит.
— Привет, — отвечаю я.
— Ты спятил?
— А по-моему, с лентой нормально будет.
— Я не об этом. Свет включи.
— Зачем? На ощупь у меня лучше получается.
Это вроде слепоты, уж я-то знаю, о чем говорю. Осязание у меня работает вовсю. Я отлично чувствую степень натяжения, чистоту поверхности. На данный момент глаза мне вообще не нужны.
На балках гаража огромная тень от летательного аппарата. Выглядит офигительно. Алюминиевая рама обтянута тканью, которую точно рентгеновские лучи пронизывают, так что видны все тайны обнаженной конструкции. Штука вызывает священный трепет. По-моему, даже Джейк проникся.
Я представляю, как Перл приходила ко мне в больницу, когда я был крошечным недоноском. Уж не знаю, насколько раньше срока я появился на свет, но, судя по ее рассказам, я был здорово недоношен. Представляю, как она уговаривала сестер, чтобы ее пустили ко мне и она могла бы склониться надо мной с любовью. Часы были не приемные, но она все равно прорывалась. Я-то, конечно, знаю об этом только по рассказам. Да еще память мою освещает луч любви и радости.
— Поговори со мной, Леонард. Ты такой молчаливый с нами. (Это Джейк.)
— Ты же знаешь: я всех вас люблю, и вообще. Только ты нарушаешь ход моих мыслей. (Это я.)
— То-то и оно. Мы же не знаем, когда ты погружен в свои мысли. Ты нас к ним не допускаешь.
Оторвать кусок ленты, приклеить, разгладить. Все на ощупь. Взгляд мой устремлен вверх, на тень.
— Давай договоримся. Если ты будешь сидеть тихо и не мешать моим мыслям, я буду думать вслух.
— Ты серьезно?
— Тсс, — говорю. — Вот о чем я рассуждаю про себя. Я думаю, если мальчик появляется на свет без отца и без фамилии, то он особенный, не такой, как все. Это вроде непорочного зачатия. Самомнение тут ни при чем. Я знаю, что Перл не была девственницей, и не обманываю себя. Но мне некуда деться от чувства собственной необычности. Очень странное чувство.
Я думаю, что когда я пошел в детский сад… Господи, это я уже совсем о другом. Только не сбивай меня. Тогда Митч дал мне свою фамилию. Три детсадовских года я был Леонард Деверо. Но я знал, что это не моя фамилия. Митчу очень хотелось, чтобы она была моя, но ведь на самом деле у меня совсем другая фамилия.
Меня занимает вопрос, что вообще с тобой происходит, если носишь чью-то фамилию? Если бы фамилия Митча была моей взаправду, если бы я появился на свет из его семени, насколько бы я был другим? Может, тогда бы мы не были так близки?
