— Это тебя не касается, — ответила она.
…Первого сентября я с мальчишками пошёл смотреть, как будут открывать школу. Помещалась она на улице Фрунзе в здании бывшей школы глухонемых. Над парадной дверью висела свежая вывеска:
а ниже по-немецки:
Через окна полуподвального помещения мы увидели класс, уставленный ободранными партами, в глубине — выцветшую доску, стол, глобус на нём. Учеников почему-то не было.
— Что ж это никого не видать? — спросил Женька.
— А вот читайте! — крикнул кто-то.
И тут только мы все обратили внимание на небольшую бумажку, приколотую кнопками к двери, на которую мы сначала даже не взглянули. На ней было написано:
«Ввиду ремонта училища начало занятий переносится на пятнадцатое сентября».
— Брехня, — уверенно сказал Шайдар. — Никакого ремонта нет.
Женька сорвал объявление и посмотрел, не написано ли что с обратной стороны. Но нет, другая сторона оказалась чистой. Мы уж отправились было восвояси, как вдруг ворота соседнего дома распахнулись и на улицу выкатила, чуть не задавив нас, пролётка, запряженная парой сытых лошадей. На заднем сиденье привалился хмурый худой человек, в чёрном костюме с коричневым портфелем на коленях. Ворота проворно закрыл мужик в русской шинели и с русским автоматом на шее.
Поражённые, мы остановились и прочли над воротами ещё одну вывеску:
На пролётке же, как я после узнал, ехал не кто-нибудь, а сам начальник полиции, долговязый Антон Бондарь.
Незаметно подошло 15 сентября.
День был по-осеннему тёплый, погожий. Листья акации только начали желтеть, на стеблях бурьяна блестели серебряные нити паутины.
Мы опять пошли всей оравой к училищу. Над входом всё так же висела новая вывеска. Из подъезда, кособочась, выглядывали старички в старомодных костюмах — учителя реального. Они, видно, кого-то ждали.
Наконец вдали на тротуаре появился поп в позолоченной рясе, с большим крестом на шее. Двое в чёрном сопровождали его.
Толпа мальчишек отхлынула.
— Зачем же поп? — спросил я Мишку Шайдара.
— Училище будут освящать.
— Как это, — недоумевал я, — он будет освещать, как освещают электричеством?
— Дурак, — снисходительно поправил меня Мишка, — не освещать, а освящать. Молебен петь будут.
Я видел попа впервые. Бородища курчавая, лопатой, волосы до плеч, как у женщины. Чудно! Дальше было ещё интересней. Поп с дьячками вошёл в училище, и двери за ними захлопнулись.
Мы приникли к окнам. Было слышно, как внутри гремел громоподобный бас.
