Через несколько дней со всех улиц снег свезли во дворы. Мне пришлось отправиться в школу. Вместе с мамой. Ее вызвал директор. Так прекратилась моя «рабочая» деятельность.
Вскоре я установил, что можно скопить деньги, если бегать в булочную, в магазин и в лавку за керосином, а сдачу оставлять себе.
…Настал день, я вручил Мишке все деньги. Мишка долго считал. Хитро прищуривал свои разные глаза. Левый — зеленый — странно темнел и сверлил меня, как острый буравчик.
— Деньги не украл?
Мишка вынес двадцатку поздно вечером. Только теперь я разглядел, что расколотый приклад стянут медной проволокой.
— Хочешь, поедем на охоту? — сказал неожиданно Мишка. Его правый — голубой — глаз выражал товарищеское участие. — Я возьму ружье у старшего брата. Он у меня тракторист. Знаешь, какая у нас в деревне охота! И собака есть!
— Не врешь? — Я не мог поверить привалившему счастью. Удивительно, как меня еще держала земля!
В субботу вечером поезд увозил нас в деревню. Мы с Мишкой уселись на одной лавке. В вагоне темно. Около свечки лежит рыжий кружок света. Темные углы меня пугают. Мишка разлегся на лавке и скоро захрапел. Я боюсь уснуть и крепко сжимаю руками ружье. За плечами у меня холстинный мешок для дичи. В мешке краюха хлеба, бутылка ситро, кусок колбасы и колотый сахар. Поверх пояса у меня надет патронташ. В кармашках десять патронов. Их красные глазки в упор смотрят на меня. Я иногда торопливо поглаживаю их пальцами, чтобы не видел Мишка. Задерживать руку на патронах боюсь: вдруг они от нагревания взорвутся.
Незаметно мерный стук вагонов меня укачал. На остановках машинист резко тормозил, и я ошалело вскакивал. Первым делом хватался за ружье…
Проводник светит мне в лицо фонарем. Трещит стеариновая свеча.
— Михнево будет… Вам сходить? — Проводник трясет меня за плечо.
Мы шагаем с Мишкой по скрипучему снегу. Здорово морозит. Поле залито лунным светом.
— Идем скорей. Посидим около стога. Зайцы туда завсегда прибегают. Прошлый раз я трех штук убил. — Мишка трет варежкой щеку.
— Трех?
Мне неизвестно, нужно ли сидеть около стога или это Мишкина выдумка, но я сразу соглашаюсь. От высокой стены леса на дорогу легла черная тень. С кустов свешиваются ошметки сена. Я не могу понять, откуда на кустах сено, но стараюсь держаться дальше от тени.
На поле ослепительно белый снег в серебристых блестках. Я еще никогда не видел его таким красивым.
— Кольк, ты дыши глубже. Воздух у нас пользительный! Братень рассказывал, — сообщает мне Мишка. — Раньше женщины в деревне клали стираное белье на снег отбеливать. А теперь нельзя: сажа летит с Москвы.
